Олег Приходько - Прыжок рыси

— Безусловно верно.

— Завтра я намерен выступить перед избирателями в прямом эфире. Вопрос этот, как вы понимаете, мне будет задан. И с этой точки зрения наша с вами встреча, как вы выразились на своем прокурорском языке, действительно ЗАКОНОмерна.

Федин перелистывал какие-то документы, перекладывал их из одного отдела папки в другой, словно лектор, потерявший нужную шпаргалку.

— Константин Григорьевич, — прижал он наконец папку ладонями и поднял на Гридина прищуренные из-за солнечного света в окно глаза. — Я должен с вами поговорить, прежде чем дать ход информации об убийстве гражданина Козлова,

— У вас есть такая информация?! — занервничал Гридин. — В таком случае что вы, извиняюсь, вола за хвост тянете? Не иначе, убийца мертв?

— Почему?..

Гридин вздохнул, постучал карандашом по столу.

— В привычку вошло.

Федин улыбнулся, обнажив желтые, как у коня, зубы.

— Нет, нет, — тряхнул он кудрями, — в данном случае есть все основания полагать, что мы имеем дело не с трупом. Пока. Если нужны подробности — в приемной сидит следователь по особо важным делам Артур Макарович Ленциус. С протоколами и актами экспертиз.

— А без подробностей? Кто его убил?

— Невеста, с которой они расстались незадолго до этого.

— То есть вы хотите сказать, что это бытовое убийство?.. «На почве ревности?..» или как оно у вас там классифицируется?

Федин помолчал, снова пошелестел бумагами.

— Не совсем. Но для того, чтобы установить причину, нужно задержать убийцу.

— Так задержите, черт возьми!

— К сожалению, она скрылась.

Гридин едва не рассмеялся прокурору в лицо.

— Ну-у, еще бы!.. И кто же это?

— Нелли Грошевская.

— Корреспондент телевидения? — удивился Гридин.

Федин склонил голову набок и пристально посмотрел губернатору в глаза.

— Что вы, черт подери, так на меня смотрите?

— Не надо волноваться, Константин Григорьевич. Мы здесь одни, прослушивающей аппаратуры я с собой не ношу. И потом, нет ничего непоправимого. Заказное убийство — это одна статья; в состоянии аффекта, неосторожное, как результат превышения необходимой самообороны — совсем другое. От высшей меры до, можно сказать, нуля. И совсем другой общественный резонанс.

Нагловатый тон начинал Гридина раздражать; спрятав руки под стол, он крепко сжал кулаки.

— Вы мне расскажите все по порядку, Алексей Борисович. И, если можно, без загадок, Я понимаю: «закон — что дышло, куда повернешь, туды и вышло». Но все же, что я должен говорить на пресс-конференции?

— Хорошо. Я расскажу вам все, как есть, а вы уж решите, говорить ли об этом на пресс-конференции… Итак, представлять Павла Козлова как журналиста вам, видимо, не нужно. Его резкие клеветнические нападки…

— Не будем, не будем, — махнул рукой губернатор. — Резкие — да, а содержание в них клеветы нуждается в объективной проверке.

— Тогда — тем более, — оживился прокурор. — В последние четыре года, совпавшие с вашим, Константин Григорьевич, пребыванием у власти, журналист Козлов сотрудничал в газете «Губернские ведомости». Ваш приход он воспринял, мягко говоря, отрицательно. До этого вы возглавляли обком, находились в родственной связи с высокопоставленным в партийных кругах лицом. Козлов, проживавший в Сутееве, наблюдал за вами во время пикников, к тому же о многом был наслышан от своего деда, бывшего главбухом Сутеевского рыбсовхоза. И умершего, кстати, в результате инфаркта, полученного в борьбе с бесчинствами обкомовского начальства. От прежнего партийного руководства уже никого не осталось. Кроме вас, Константин Григорьевич…

— Вы обо мне рассказываете или…

— Попрошу не перебивать! — неожиданно повысил голос прокурор. — Вы просили все по порядку, так послушайте!..

Гридин хотел возразить, но вдруг онемел и почувствовал дикое, неестественное напряжение, нарастающее по мере рассказа прокурора.

— Я говорю о тех причинах, которые побудили журналиста Козлова Павла Сергеевича, убитого в ночь со второго на третье марта сего года, обратить против вас и вашего окружения весь пафос своих критических статей. Если вы считаете это несущественным — можем опустить. Но тогда, боюсь, все остальное покажется вам необоснованным.

— Продолжайте.

— Так вот… Не кажется ли вам подозрительным тот факт, что история с покушением на вас, истолкованная Козловым в 1992 году как фальсификация, начинает повторяться? Не дадут ли последние покушения основания для изменений в кадровой политике и использования методов «силового давления»? Первый вопрос, который обычно встает перед следствием: «Кому это выгодно?» В данном случае — кому было выгодно убрать журналиста накануне выборов?..