Джек Хиггинс - День расплаты

Когда открылась последняя дверь, я оказался на веранде высоко над фасадом здания. В дальнем ее конце сидел Фрэнк Берри за литым чугунным столиком. Я уловил аромат сигар. В руке у него был стакан вина.

Я мог хорошо разглядеть его в свете луны. Он улыбнулся:

— Ну, что вы думаете об этом, майор? Лучший вид во всей Ирландии, я всегда это говорил. Отсюда можно увидеть побережье Северного Антрима.

Вид и вправду был превосходный, и в серебряном свете луны можно было видеть далеко-далеко в море, различать ходовые огни судов, которые шли по проливу между материком и островом Ратлин.

Он взял бутылку из ведерка с водой, которое стояло на полу возле него.

— Стаканчик вина, майор? Это сансерр. Одно из моих любимых. В подвале осталось только две или три дюжины.

Я протянул ему кисти рук, и он обворожительно улыбнулся, как умел делать:

— Ну вот, опять забыл о хороших манерах.

Он достал ключи из кармана и отомкнул замки наручников. Второй из моих охранников куда-то исчез, но мой друг с голым черепом настороженно стоял рядом, держа наготове «стерлинг».

Примерно в сотне ярдов внизу катер обходил скалистый мыс, шум его двигателей в ночи походил на жужжание. Он прошел между скал в залив и исчез из виду. Очевидно, здесь была якорная стоянка или пристань, которые принадлежали этому дому.

— Это скорее всего ваша «Кетлин», — сказал Берри. — Я послал двоих своих ребят в Страмор пригнать ее сюда из гавани, как только стемнеет.

— Вы всегда стараетесь обо всем подумать?

— Единственный способ выжить. — Он наполнил для меня стакан. — Кстати, старина, давайте вести себя как цивилизованные люди. Вот этот человек, Дули, служил вместе со мной в Корее. Он глух, нем, да еще и лишился волос. И все оттого, что разрыв китайской мины поднял его на сорок футов в воздух. А это значит, что он может только смотреть и соображать, в чем ему нет равных.

— Я понимаю. Где вы служили?

— «Ольстер Райфлз», национальная служба. Второй лейтенант.

Я отпил вина. Оно было сухое, холодное как лед, и я дал бы ему самую высокую оценку.

— Вино превосходное.

— Рад, что вам понравилось. — Он снова наполнил мой стакан. — Что вы скажете, если я отпущу вас на все четыре стороны?

— Что взамен?

— Бойки и остаток оружия, которое вы запрятали где-то в Обане. — Он отпил вина. — Вы будете соответственно вознаграждены. После доставки, разумеется.

Я громко рассмеялся:

— Готов держать пари, что вы со мной рассчитаетесь. Могу себе представить, что будет за оплата. Выстрел в затылок из пистолета калибром в девять миллиметров.

— Ни в коем случае, старина. Говорю вам как джентльмен джентльмену.

Вот это было уж совсем невероятно. И я снова расхохотался:

— Вы шутите.

Он тяжело вздохнул:

— Вы знаете, никто, просто никто не воспринимает меня серьезно. Вот в чем моя беда. — Он допил вино и встал. — Пойдемте вниз. Я покажу вам дом.

Я не имел ни малейшего представления, в чем состояла его затея, но у меня не было другого выбора, тем более что лысый Дули буквально наступал мне на пятки с автоматом наготове.

Мы прошли по главному коридору, который вел к большой лестнице. Берри сказал:

— Мой достопочтенный дядюшка, брат моей матери, передал дом национальному фонду при условии, что может продолжать здесь жить. Он открыт для посещения публики с мая по сентябрь. В остальное время года здесь можно неделями не увидеть ни одной живой души.

— Очень удобно для вас! Но не приходило ли в голову военным хоть раз осмотреть здание, учитывая родственные связи его владельца?

— Это вы про моего дядюшку? Бывшего гроссмейстера ложи оранжистов? Юниониста с незапамятных времен? Вам будет интересно, что много лет назад он отрекся от меня. Это всем известно в Ольстере.

— Так как же тогда он разрешает вам творить здесь все, что вздумается?

— А вот это я вам сейчас покажу.

Мы задержались возле большой двустворчатой двери. Он постучал, в замке повернулся ключ, и дверь открыл маленький сморщенный мужчина в шерстяном жакете, который тут же отступил в сторону и замер на месте, как старый солдат.

— Ну, и как он сегодня вечером, Шон?

— Отлично, сэр. Просто отлично.

Мы вошли в красивую гостиную, по стенам которой стояли шкафы с книгами. В углу помещалась громадная кровать с балдахином на четырех стойках. В мраморном камине жарко горели дрова. В кресле с подголовником сидел старый человек в халате с одеялом на коленях. В левой руке он держал пустой стакан, а на столике рядом с ним стоял графин.