Олег Приходько - Личный убийца

— Сад?.. А, да… То есть… Кира строила планы обустройства, хотела посадить какие-нибудь деревья — сосенки или декоративные кусты, но все это было на уровне ее фантазий.

Кокорин снова отвлекся на протокол, совершенно машинально занес его показания, так и не решив, могут ли они иметь какое-нибудь значение, но они противоречили показаниям свидетельницы Глаголевой, и уже по одному этому должны были найти отображение в документе.

— Скажите, Леонтий Борисович, поездка Киры Михайловны на дачу в Малаховку — случай из ряда вон выходящий или она наезжала туда в ваше отсутствие?

— Нет, почему же. Редко, но наезжала.

— Зачем?

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду — в одиночестве?

— Раза два или три.

— С какой же целью?

— Закрепления навыков практического вождения. Права она получила недавно.

— Значит, она ездила туда на автомобиле? — спросил Кокорин. — А в этот раз…

— Ее «Ситроен» сломался.

— Давно?

— В воскресенье. Что-то с зажиганием — не сумела завести.

— Он стоит в гараже?

— Да.

— Во вторник накануне вашего отъезда в командировку вы ездили на дачу электричкой?

— Моей машиной.

— Зачем?

— Просто прокатиться. А в общем, распечатывали дачу — мы были там в прошлом году осенью. Кира собиралась проводить время в мое отсутствие на даче. Меня эти ее намерения радовали. Я думал, в ней происходят перемены к лучшему.

— Почему? Богданович задумался.

— Трудно сказать. На уровне ощущений. Когда человек ищет уединения, значит, он мудреет. Выпивка, банкеты, пикники — вся эта суета ей надоела, она сама говорила мне.

— А что, она выпивала?

— Не так, чтобы уж очень, но прикладывалась. Во всяком случае, не отказывалась, когда ее куда-то приглашали.

— В среду двадцать второго вы поехали на вокзал в служебной машине?

— А как же иначе?

— Обратно Киру Михайловну должен был отвезти ваш шофер?

— Да. Но Кира отдала машину Ричарду Шелуденко, моему заместителю. Видите ли, я забыл папку с бланками контрактов. Это выяснилось буквально перед отъездом, часа за два. Ключ от моего кабинета в офисе только у Ричарда, я позвонил ему и попросил прислать кого-нибудь, но он приехал сам…

— Когда машина уже ушла за вами?

— Совершенно верно.

— Он приехал своим ходом?

— Нанял частника.

— Вы отправились в Архангельск с какой целью?

— Собирался заключить ряд сделок с рыбхозяйствами.

— У вас нет отдела по снабжению?

— Личностный фактор, Алексей Михайлович. У меня там, как сейчас говорят, «концы». Я в свое время учился в Архангельске в торговом техникуме. Кое-кто из моих однокашников занимает сейчас видное положение в тамошнем управлении торговли. А Гриша Носов — директор рыбной базы в порту. Он меня встречал на вокзале.

— Несмотря на «концы», поселились вы все-таки в гостинице?

— Это моя слабость — гостиницы. А почему вы спрашиваете? Какое это может иметь отношение к делу? Ну, в гостинице, да. Что в этом такого?

— Раньше вы тоже останавливались в этой гостинице?

— Когда… раньше?

— Разве вы впервые ездили в Архангельск?

— Да нет, почему же? Осенью был. Вместе с Кирой. Да, тоже в гостинице «Север».

— Почему вы не взяли жену в этот раз?

— Она не захотела. А я не настаивал. Видите ли, мы оба понимали, что нам нужно отдохнуть друг от друга.

— Предполагали пробыть там долго?

— Нет… Не знаю… сколько потребовалось бы для решения вопросов. Может быть, неделю. А что?

Кокорин взглянул на него исподлобья:

— Здесь вопросы задаю я, Леонтий Борисович. — И углубился в протокол.

Богданович несколько раз попытался переменить позу в кресле, потом закурил, но вовсе не оттого, что ему этого хотелось — не нашел ничего лучшего, чтобы занять себя и не сидеть истуканом. Запрет задавать встречные вопросы обострил допрос, тут же переставший походить на доверительную беседу.

— Поезда — это тоже ваша слабость? — как бы невзначай бросил Кокорин.

— Нет, моя слабость — самолеты, — съязвил Богданович, отвыкший быть в подчиненном положении. — А поезда — моя сила.

Кокорин почувствовал обиду и вызов и пожалел, что не одернул его раньше: в жестких условиях допроса он вел себя куда менее уверенно.

— Поясните.

— Я не понял вопрос.

— Почему вы не полетели самолетом? Поезд в Архангельск отправляется в двенадцать часов десять минут. Таким образом, у вас выпадал целый день. Вы же деловой человек, Леонтий Борисович? Экономили на билете?

И просьба повторить, и долгие паузы с жадными затяжками дымом, слишком частое сбивание пепла с сигареты — все говорило о том, что на этот вопрос у него нет готового ответа.