Олег Приходько - Личный убийца

— А еще как? — завязав шнурки на ботинках, присел он на краешек кровати. Нинка отрубилась, в тишине раздавалось сонное посапывание. — Эй!.. Нин…

Она открыла глаза, выпростала из-под одеяла голые руки и протянула к нему:

— Иди сюда!

— Хватит, — отстранился Фрол, но потом пересилил себя, поцеловал ее в пересохшие губы. — Мне пора, слышишь? Вставай. Заявятся родители — неприятностей не оберешься. Ты Наташке-то позвони, предупредить надо.

— У нее телефона нет. Ничего, она у меня догадливая, сообразит, если что.

Фрол подумал, что он не первый, кого эта любвеобильная практикантка журфака затащила сюда; от этой догадки, выпитого коньяка, пресыщения любовью ему стало не по себе.

— Я поехал, Нин, — не слишком решительно сказал он, но возражений с ее стороны не последовало — сон был теперь для нее превыше всего. — Ты позвонишь?

— Позвоню, позвоню… Бутылки забери, выкинь по дороге.

— По какой дороге-то? — усмехнулся Фрол. Он поднял с пола целлофановый мешок, стал складывать в него пустые бутылки. — Черт его знает, как отсюда выбираться!

— Проще простого. Сейчас налево — мимо автобусной остановки, а там все время на восток. Пройдешь через лес по тропинке — она широкая, сразу увидишь — и выйдешь на трассу. На попутке доберешься, я так сто раз ездила. Так все ездят.

Он водрузил на плечо сумку с аппаратурой, звякнул бутылками.

— Ладно, пока!

— Поцелуй меня, — проскулила Нинка.

«Господи, да сколько же можно!» — содрогнулся он, но все же подошел, чмокнул ее в щеку.

— Не сердись, если что не так. Спасибо, — проговорил быстро и поспешил за дверь.

Было еще темно, промозгло. Ноги скользили по жиже на старом асфальтовом покрытии в выбоинах и трещинах; за спиной оставался дачный поселок

Белошеино… или Белошапкино — и названия-то Фрол не запомнил. Занесла нелегкая на крыльях любви, точнее сказать — похоти. Ни души, ни звука. Он дошел до автобусной остановки, увидел справа от шоссе приземистые корпуса фермы, чуть левее впереди — черную стену леса. Еще через триста метров перед ним вырос столбик с указателем «БЕЛОЩАПОВО» — белые буквы на синем фоне, перечеркнутые красной линией. Конец населенного пункта, дальше дорога забирала вправо, тянулась через поле, за которым, похоже, и была Ока; лес и тропинка оказались на восточной стороне, там небо светлело на глазах.

Он оглянулся. Серое безжизненное пространство, черные кубики домов с замшелыми крышами, мрачный бесцветный пейзаж навевали тоску. Фрол помнил, что ушел, не заперев дверь, и Нинка наверняка не догадалась задвинуть засов — уснула мертвым сном. «Вернуться, что ли? — подумал он. — Как она тут одна, на несколько километров вокруг — ни души?» Но предутренний холод, необходимость быть к полудню в редакции, похмелье и, как следствие, безразличие ко всему взяли верх. «Ни черта с ней не сделается, — решил он, направляясь по тропинке в чащу. — Через час заявятся предки-бизнесмены с компанией, будут топить баню, жарить шашлыки и хлестать водку. Обо мне небось она и не вспомнит».

Метров через сто он окончательно успокоился; согревали воспоминания о проведенных сутках беззаботных утех. Практикантка оказалась без комплексов — пила стаканами и даже фотографировалась обнаженной. Правда, просила пленку без нее не проявлять и снимков не печатать. Он обещал. Теперь эта пленка на тридцать шесть кадров лежала в сумке с фотоаппаратом «Никон» и японским телеобъективом, и Фрол знал: пока она с ним, Нинка никуда не денется. Велик был соблазн отпечатать классные снимки — кто знает, что запоет, когда протрезвеет. Заберет пленку и выбросит. А жаль.

Красиво снимал, вдохновенно, крупными планами — хоть на календарь, хоть в «Пентхауз» или «Плейбой» можно продать за приличные баксы.

Решить окончательно, что делать с пленкой, Фрол не успел: впереди образовался просвет, отчетливо слышался звук приближающихся моторов, он удивился, как быстро вышел на шоссе.

Но радость оказалась преждевременной, никакой магистралью здесь не пахло.

По периметру огромной поляны, выбрасывая из-под массивных колес комья грязи, мчал тяжелый грузовик с выхлопной трубой на кабине, из которой валил сизый дым. В кузове стояли, обняв друг друга за плечи, какие-то люди и, пытаясь удержаться на ногах, громко орали. По всему, были они изрядно пьяны. За грузовиком следовал эскорт из двух «Харлеев-Дэвидсонов», управляемых бритоголовыми молодчиками в блестящих кожаных куртках. Грузовик стал забирать влево; ближний к нему мотоцикл приостановился, и тут Фрол увидел, что к буксирному устройству привязан канат, на другом конце которого — предмет, волочащийся по грязи, темный и неясный, издали похожий на бревно или на тушу какого-то животного. Именно по обеим сторонам этого предмета ехали мотоциклисты.