Джек Хиггинс - За час до полуночи

Опустив стекло, я глубоко вдохнул свежий сырой воздух и постарался представить, что ждет меня на вилле.

Прежде всего охранник на воротах с автоматом. Его придется пройти. С одной действующей рукой маловероятно перелезть через пятнадцатифутовую бетонную ограду. В доме двое слуг. Для начала их можно не принимать в расчет, так же как и поваров. Остаются Чиккио, Пьет Джейгер и Бёрк. С другой стороны, есть моя левая рука, «смит-и-вессон» и пять патронов в барабане. Достаточно, учитывая мой настрой.

Существуют два типа убийств. Первые совершаются сгоряча, под влиянием конкретной ситуации, когда спасаешь свою жизнь или жизнь своего патрона.

Вторые совершенно другого сорта: там главное – холодный расчет, все тщательно взвешивается, риск заранее сводится к минимуму. Но этого мало. Не менее важна психологическая подготовка, способность к предельной душевной концентрации. Профессиональный киллер подобен сжатой пружине, которая в решающий момент распрямляясь без малейшего колебания наносит смертельный удар. Именно эта способность отличает настоящего мастера от массы дилетантов. Всепоглощающее желание убить, состояние, которого большинство людей никогда не смогут постичь.

Но я мог. Стаси Вайет мог. Мне приходилось убивать не раз в прошлом, предстояло сейчас, и никто не гарантировал мне, что такое не случится в будущем. Странно, но мысль о возможности своей собственной смерти ни разу не возникала у меня, как у закоренелого преступника не возникает мысли о том, что его возьмут на следующем деле.

Мне пришлось притормозить и ненадолго остановиться на шоссе в Мессину из-за пробки на мосту через Фиуми-Орето. Мое лицо пылало, наверное, у меня был жар, и я высунул голову под прохладный и освежающий дождь. Но затем со мной произошло нечто странное. В какое-то мгновение шум движения утих, исчезли, растворились все звуки, кроме шума дождя в листве деревьев на противоположной стороне дороги. Мне показалось, что этого звука я никогда раньше не слышал, и запах глициний из сада у дома неподалеку, невыносимый в своей сладости, заполнил ночь.

Мою хрупкую грезу разбили настойчивым гудком сзади, и я помчался вперед, вернувшись к реальности. Но единственная ли эта реальность? И кто в ней я? Почему со мной такое происходит? И что я здесь делаю?

После смерти матери я бежал с Сицилии, пытаясь уйти от многих мучительных вопросов. Я, бежал от боли утраты, потрясенный жестокостью жизни. Бежал от своего деда, которого искренне любил и который вдруг оказался чудовищем, сосущим кровь бедноты и посылающим смерть с уверенностью Господа Бога.

Мне страстно хотелось перестать быть не только внуком Барбаччиа, но и младшим Вайетом, которого не желало признавать высокомерие Вайетов. Я бежал от Стаси Вайета, каким ему предназначено было стать.

И я мог бы найти самого себя, обрести свою истинную сущность, настоящую и уникальную. Некоторое время у меня кое-что получалось. В Мозамбике и Лоренсу-Маркише мне казалось, что уже начинаю ее осознавать. Продолжая скитаться и дальше, я бы вскоре пришел к своей собственной цели, понял самого себя и перестал бы жить в противоречии с миром.

Но оказавшись в «Огнях Лиссабона», встретил там Шона Бёрка и стал другим Стаси Вайетом, продолжая оставаться им вплоть до «ямы». Уверен, многие попадают под влияние своих «Огней Лиссабона», но не всем суждено пройти через «яму». Да, я познал ее сполна, прошел полный курс чистилища и, выйдя оттуда, еще раз переродился. Такого Стаси Вайета никогда раньше не было – он стал задавать вопросы самому себе и обо всем.

Выходит, как я теперь понял, мое возвращение на Сицилию оказалось не только необходимым, но и неизбежным. И мне предопределялось встретить вновь самую выдающуюся личность из всех мне известных, олицетворяющую часть моей юности, – Вито Барбаччиа, Господина Жизнь и Смерть, капо мафии всей Сицилии. Своего деда, который признал меня таким же мафиози, как он сам, только лучше, и который, как я догадывался, в глубине души уже видел меня во главе совета после своего ухода.

Но он ошибался. Я не был ни творением Бёрка – наемным убийцей, выдающим себя за солдата, ни тем, кем видел меня мой дед. К черту их обоих!

Так кто же я на самом деле? В горы я пошел сознательно, представляя, что наша операция с двойным дном, со смутным намерением взять верх над Бёрком в его грязной игре. Я проиграл, но и он – тоже. Теперь мне ничего не оставалось, кроме как победить его, играя на его поле и по его правилам, иначе мне никогда не освободиться от его тени. Каким бы кровавым и жестоким ни было наше столкновение, его не избежать. Слишком долго он довлел надо мной.