Джек Хиггинс - За час до полуночи

Он стремительно выпрямился, откинув голову назад, и его глаза мгновенно превратились в кусочки голубого стекла. Я ожидал, что он начнет возражать против таких условий, потому что Бёрк сильно встревожился и подался вперед.

– Простите, мистер Хоффер. Стаси просто не понимает...

Хоффер прервал его движением руки, подобным падающей сабле.

– Не беспокойтесь. Мне нравится, когда у человека есть четкие интересы. Тогда все можно согласовать.

На глазах Карл стал совсем другим – жестким, уверенным, с нотками беспощадности в голосе. Даже движения его изменились. Он щелкнул пальцами, и Роза Солаццио тот час же поднесла ему другой бокал.

– Половина вперед, – подчеркнул он. – Вам и Бёрку.

– А если у нас ничего не выйдет?

– Тогда вы больше ничего не получите.

– А как с остальными двумя?

– Ваши проблемы.

Бёрк выказывал явное неудовольствие, в основном, видимо, потому, что остался в стороне от обсуждения. Он слегка кивнул, что озадачило меня, хотя был ли такой поворот уж столь неожиданным?

Во всяком случае, я покачал головой и сказал Хофферу:

– Нас это не вполне устраивает. Джейгер и Легран получат те же условия, или мы отказываемся.

Он даже не стал спорить.

– Хорошо. Завтра в Палермо я выпишу вам чек, но на имя полковника Бёрка. Деньги будут у него, Пока работа так или иначе не закончится. Некоторые гарантии для меня от любителей синицы в руке.

– Нас устраивает.

Бёрк, безусловно, был в ярости, но я осушил свой бокал, не обращая на него внимания. Роза подошла ко мне с другим.

Хоффер сказал:

– Ну что ж, теперь можно обсудить подробности. Как собираетесь взяться за дело?

– Вы уверены, что Серафино в горах Каммарата? – спросил я.

Он кивнул:

– Скорее всего, там его родные места. Все справки, что я наводил, подтверждают мое предположение. Вам, наверное, известен район?

– Я бывал там. Дикие места.

– Можете мне не рассказывать. Ездил туда, когда платил ему первый взнос.

– Вы его видели?

– Серафино? – Он кивнул. – Встречался лицом к лицу на мосту у деревни Беллона.

– Как он выглядел?

– Могу даже показать. – Он достал бумажник, вынул из него фотографию и вручил мне. – Достал ее через одного знакомого в полиции. Его арестовывали не один раз.

Мне дали типичное полицейское фото, представляющее всех задержанных одинаковыми неандертальцами, способными, если судить по нему, на изнасилование, или убийство, или на то и другое.

– Оно ни о чем не говорит, – пожал я плечами. – Как он выглядел? Опишите.

– Двадцать пять – двадцать шесть лет, вес средний. Темноволосый – у него длинные темные патлы. – Карл произнес это с неодобрением. – Смуглое лицо, каких здесь встречается много, – говорят, арабская кровь со времен владычества. Типичный сицилиец.

– Похож на меня? – спросил я.

– Да, что-то есть. – Мой вопрос не сбил его с толку. – Во время одного из арестов в полиции над ним издевались, и он потерял глаз. Фотография сделана до этого. Много смеялся. Говорил о деле так, словно бы шутил.

Это Хофферу тоже не нравилось. Его правая рука сжалась в кулак, пока он говорил.

– Думаю, что можно начать с Беллоны, – заметил я.

Хоффер удивился.

– Вы так считаете? У меня создалось впечатление, что большинство жителей там сотрудничает с людьми типа Серафино.

Я взглянул на Бёрка:

– Будешь изображать туриста, а я – водителя машины, которую ты нанял.

Он кивнул:

– Хорошо.

Я повернулся к Хофферу:

– "Мерседес" не годится. Надо что-нибудь поскромнее. Найдется?

– Конечно. Что еще нужно?

– Расскажите мне о девушке.

– О Джоанне? Я считал, что полковник уже сообщил вам все необходимые сведения.

– Но я хочу услышать о ней от вас. В таких делах важно знать о человеке как можно больше. Тогда сможешь предугадать, как он поведет себя в той или иной ситуации.

Похоже, я его убедил.

– Видимо, вы правы. Так с чего начать?

– С вашей первой встречи.

Оказалось, что впервые он ее увидел, когда девочке было двенадцать лет. За два года до этого ее отец умер от лейкемии. Хоффер познакомился с ней и ее матерью в соборе Святого Морица на Рождество и вскоре женился на матери. Жили они вместе, пока его жена не погибла в автокатастрофе во Франции четыре года назад.

– Как я понял, падчерица оказалась трудным ребенком. Видимо, смерть матери потрясла ее? – уточнил я.

Он устало откинулся в кресле, провел рукой по лицу и вздохнул.

– С чего вы взяли? Слушайте, Вайет, я попытаюсь объяснить вам. Когда Джоанне исполнилось четырнадцать, ее мать обнаружила ее в постели с шофером, и он оказался не первым. С ней всегда были связаны какие-то неприятности – один грязный скандал за другим.