Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Через трое суток с ней произошел сердечный приступ. Марина разругалась в пух и прах с интендантом из-за отказа последнего выдать так необходимые ей гвозди. Вошла в палатку к Огареву, собираясь посоветоваться. Перед глазами потемнело и, не успев сказать и слова, начала заваливаться на спину. Полковник кинулся к ней, опрокинув стол. Дико закричал, увидев побелевшее лицо женщины:

— Санинструктора сюда!

Вместо медика влетел Вацлав. Увидев лежащую Маринку и орущего командира, подхватил женщину на руки и отнес на кровать. Спросил:

— Что с ней?

Геннадий Валерьевич крикнул:

— Я откуда знаю! Вошла и вдруг упала. Дышит?

Андриевич приложил ухо к груди женщины:

— Прерывисто. По-моему сердце… Куда этот чертов медик пропал?! Когда требуется, вечно его не найдешь!

До интенданта мигом донеслась весть о приступе у Степановой. Он прилетел в палатку командира изжелта-зеленый:

— Да если бы я знал, что так будет, что бы я не выдал эти проклятые гвозди? Разве можно так по пустякам расстраиваться?

Вацлав обернулся:

— Так это она из-за тебя?… Да я тебя сам сейчас по палатке размажу…

Если бы Огарев и прапорщик Чепыгин не повисли на его плечах, интенданту пришлось бы провести много дней в санчасти. Андриевич отбросил «защитников» в стороны, но майор уже исчез, благоразумно сбежав из командирской палатки. Вацлава еле успокоили. Растерявшийся парень санинструктор с ходу сообщил, что он не врач, а только медбрат. Позвонили в сельскую больницу и попросили прислать врача. Там, едва узнав, кому требуется помощь, мигом нашли и машину, и бензин, и лекарства. Через пять минут в палатку влетела настоящий врач в одном халатике и без куртки, несмотря на холода. Вколола Марине несколько ампул успокаивающих средств и обернулась к столпившимся военным:

— И что вы за мужики? Ей увольняться надо с такой болячкой, а она у вас, как лошадь пашет! То в станице чего-то добивается, то с нашими детьми занимается, то еще что придумает. Что ваш интендант делает? Грош ему цена, раз он все на бабу навесил! Как хотите, а я требую связи с московским начальством! Пусть убирают Марину Ивановну из армии. Ей покой нужен. Она долго не выдержит с такими нагрузками. Я не уйду, пока вы не соедините меня с Москвой!

Андриевич искренне обрадовался и едва не обнял женщину. Замахал руками перед ней:

— Милая, пошли! Сам соединю! Только ты сама генералу скажи все, что сейчас говорила…

Докторша яростно кричала в трубку:

— А я говорю, что вы обязаны ее уволить из армии вчистую! Вы там вообще, понимаете, что с ее измотанным сердцем самое лучшее в лесу жить? Что?

Женщина слушала то, что говорил генерал с таким изумлением, что Андриевич испугался и прошипел:

— Давите на него, пусть увольняет Марину…

Женщина, закончив слушать, стащила наушники и уставилась на него:

— Зачем давить? Евгений Владиславович и так согласен со всем, что я говорила. Да еще добавил, что Марина Ивановна собирается работать в дальнейшем лесником… Это что, серьезно? Из депутатов — в лесники?..

Вацлав облегченно рассмеялся:

— Удивлены? В этом вся Марина состоит, сплошная куча противоречий!

Обратив внимание, что кольца у женщины на руке нет, а сама она довольно привлекательна, спросил:

— Вы замужем?

Докторша с усмешкой поглядела на него:

— Вдова. Муж на чеченской погиб… — Заметив интерес, резко сказала: — У меня двое детей!

Смутить Вацека ей не удалось. Полковник воскликнул:

— Прекрасно, что есть дети! А я разведен. Жена бросила, пока я воевал и с новым мужем за границей скрылась. Может, с вами наладим мосты?

Она обмерла на мгновение, а затем возмутилась:

— Да что вы себе позволяете? Я что, шлюха из борделя?!

Вацлав спокойно ответил:

— Вы мне нравитесь, вот и все…

Женщина смутилась и отвернулась. Ее уши горели маковым цветом. Щеки полыхали. Она не выдержала и бросилась вон из радиорубки. Запнувшись на пороге, грохнулась вниз, минуя лестницу. Ухнулась в грязь в своем беленьком халате и горестно вскрикнула. Все лицо оказалось залеплено грязью. Полковник кинулся следом. Выловил из лужи и поставив перед собой. Сам стащил с нее грязный халат, обратив внимание на стройную фигуру, затянутую в черную прямую юбку и белый свитерок. Обтер лицо чистой спинкой халата. Накинув на плечи собственную снятую куртку, упрямо спросил, держась за воротник:

— Ну так что, я могу ухаживать за вами?

Докторша смотрела на него безумными глазами, надеясь увидеть подвох. Серые глаза внимательно глядели в ее зрачки. Ничего не заметив, расхохоталась: