Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Если бы не вы, от меня бы даже кусков не нашли. Страшная у вас работа, мужики… — Ему в голову стукнула идея и он кинулся к генералу: — Евгений Владиславович, нельзя ли провести расширенное интервью с вашими подчиненными? Мне сегодня ваши парни дважды жизнь спасали.

Генерал твердо произнес:

— Это исключено! Достаточно того, что полковник Андриевич раскрыл себя. Мне и так не одну объяснительную написать придется. Понимаю, что все правильно сказал, но нельзя ему было светиться!

Бредин объяснился с милицией, дав кое-какие сведения. Сдал задержанных. Стефанович рассказал все, что видел сам. Клим Сабиев и Леонтий Швец тоже дали показания и сдали биты. Право на ношение оружия у них было и следователи признали их действия правомочными и не подлежащими уголовной ответственности. Записали адрес, по которому проживали спецназовцы и отпустили.

Искореженный автомобиль погрузили на платформу, чтоб оттащить к ближайшему отделению УВД. Генерал-полковник тоже уехал. Стефанович попросил спецназовцев подбросить его до квартиры. Мужики охотно согласились, но вначале вернувшийся с вокзала Сабиев отвез младшего сержанта Оленина и Юрия Скопина на квартиру Марины. Швец и Стефанович ждали его в здании телецентра. Все три заместителя директора сбивались с ног. Эфир снова пришлось передвинуть, чтобы включить в него неудавшееся покушение на ведущего оператора Станислава Стефановича.

Появившийся Клим и Леон подбросили оператора до его квартиры на улице Гримальди, обратив внимание, что подъезд не охраняем, а по истертым кнопкам старого кодового замка было легко проникнуть в подъезд. В подъезде освещение тоже оставляло желать лучшего. Дверь в квартиру оказалась хоть и металлической, но вполне выбиваемой. Вторая дверь вообще не являлась препятствием даже для подростка, достаточно было надавить плечом посильнее. Клим остался в машине, на всякий случай. Леон проверил квартиру:

— Стас, а вы что, один живете?

Оператор уложил камеру на тумбочку в коридоре:

— Один. Жена ушла еще лет пять назад.

— У вас хоть какое-то оружие имеется?

— Нет. Зачем оно мне? Я не умею пользоваться. В армии мне служить не довелось — я диабетик.

Швец огляделся в квартире, выглянул в окно, а потом в упор поглядел на оператора:

— Не хотите с нами недельку пожить, пока все не успокоится? Мы с Климом уверены, что на вас сегодня-завтра еще разок покушение организуют. Как говорится по горячим следам. С нами вам спокойнее.

Стефанович отказался:

— Не стоит, Леонтий. Не вечно же мне прятаться за чужими спинами.

Швец упорно настаивал:

— И все же соглашайтесь. Хотя бы на три дня… Марина неизвестно когда придет в себя. Дежурства у нас по очереди. Практически свободны. С вами немного походим. Вы безлошадный, схватить легко, а мы вас подбрасывать станем, когда машина свободна.

Оператор подумал: «Вообще-то страшновато одному, особенно после того, как автомобиль взорвали». Вслух сказал:

— Согласен. Думаю, что вы правы. Стоит переждать пару деньков. Я с собой передевку возьму, да инсулин со шприцами. Поможешь камеру дотащить?

Прежде, чем уйти, Швец поставил несколько незаметных ловушек перед дверью, чтобы в будущем определить, вскроют квартиру или нет. Они были стары, как мир: наклееный на косяк и дверь волосок, рассыпанные под тряпкой семечки и «случайный» фантик от конфеты, попавший между дверей.

Оленин не возражал, когда они привезли оператора в квартиру:

— Вот и правильно, я хотел предложить, да побоялся обидеть. С Рахмоном связался. Марина в том же состоянии. Рассказал, что у нас произошло. Муха в шоке. Жалел, что его не было. Клим, ты Вацлава в вагон посадил или так оставил?

Сабиев искренне обиделся:

— Обижаешь, Игорек! Я даже в купе побывал.

Юлька уткнулась брату в грудь и горько плакала. Они сидели в одном кресле и она только что узнала из репортажа, что их мама в тяжелом состоянии. Взрослые застыли на стульях и креслах вокруг. Мешков глухо сказал:

— Суки! Новую провокацию смастерили. Это надо так подло действовать. Ну почему я здесь?!

Сержант треснул кулаком по подлокотнику кресла. Полированная дощечка отлетела и с грохотом ударилась о пол. Он поднял ее и вставил шипы в пазы. Слегка пристукнул кулаком, чтоб крепче держалось. Елена Константиновна, к удивлению мужчин, выглядела спокойно:

— Я говорила и раньше, что надо относиться к окружающим мягче…

Иван Николаевич не сдержался и сунул жене под нос кукиш. Рявкнул, напугав Елену Константиновну: