Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Позвоню, Евгений Владиславович. До свидания, Тамара Георгиевна. Я рад знакомству с вами. Вы мудрая женщина.

Женщина улыбнулась:

— Я знаю своего супруга и видела Марину в бою. Мне очень сложно понять Костю — если любишь — веришь. Видно не настолько сильно он любил, раз поверил сфабрикованной лжи…

Машина отъехала. Андриевич посмотрел ей вслед и вошел в подъезд. Демин кинулся к нему:

— Что с Мариной Ивановной?

— Так же. Ты, лейтенант, не болтай много, что с ней произошло…

— Это надолго?

— Никто не знает. Скоро Стефанович подъедет, пропусти…

Полковник поднялся наверх. Мужики вопросительно глядели на него и ничего не спрашивали. Вацлав заметил стоявшего в дверях кухни Олега Шергуна. Зои не было. Олег спросил:

— Как Марина?

— Микроинфаркт и кома. Подключили к аппаратам. Олег, а Зоя где?

— Я ей ничего не сказал, попросил ребят к управлению подъехать. Они мне все рассказали. Жаль, что я ничего не вижу. Я бы Косте морду набил. Бросить Маринку, когда ей и так не сладко. Не разобравшись, просто исчезнуть…

Андриевич попросил:

— Мужики, один едет в госпиталь на охрану. Генерал разрешил пользоваться машиной. Перед воротами Бурденко толпа журналюг. Им ни слова.

Мухаметшин первым бросился к двери:

— Я пойду! Скопа, увезешь?

Оленин не стал возражать. Двое ребят ушли. Младший сержант направился в спальню Марины, достал из столика чистый листок бумаги и принялся чертить график дежурств по госпиталю и квартире. Вацлав заглянул к нему. Постель была убрана и диван стоял сложенный. Спецназовцы прибрались до его прихода. Полковник вздохнул:

— Игорь, я сегодня уеду. Сестру навещу. Через неделю появлюсь. Звонить буду каждый день. Сообщайте мне все честно. Ладно?

Младший сержант кивнул. Офицер вдруг заметил, что глаза у Оленина усталые и скорбные. Подошел и тряхнул парня за плечо:

— Держись, сержант! Маринка сильная, она выкарабкается. Надо только помочь ей. Вы с ней во время дежурств говорите. Ты ведь помнишь, что тогда доктор в Чечне говорил? Они могут слышать. Уговаривайте ее вернуться.

Олег Шергун подошел к Андриевичу, скользя рукой по стене:

— Игорь, когда Юрий приедет, пусть он отвезет меня в управление. Мне надо Зою подготовить…

В дверь позвонили. Андриевич успокоил насторожившихся ребят:

— Это Стефанович. Я пригласил…

Швец открыл дверь. Из-за угла раздался басовитый голос Стаса. Шергун тихо спросил:

— Что ты задумал, Вацлав?

— Дать бой этой своре вместо Марины! Пусть не думают, что она одна.

Олег предупредил:

— Погон лишишься, если на экране появишься. Ты ведь спецназовец.

Андриевич устало ответил:

— Знаешь, Олег, я не боюсь лишиться погон. Я отдал армии двадцать семь лет. Лучших лет! Но молчать сейчас я не имею права и как человек, и как офицер, и как друг Маринки! Ты меня понимаешь?

Шергун протянул ему руку:

— Понимаю. Удачи!

Вошел Юрий Скопин. Олег и спецназовец сразу вышли. Вацлав сел в то же кресло, в котором сидела Марина, давая интервью. Попросил:

— Стас, будь добр, пусти этот рассказ в эфир побыстрее, не меняя ничего. Маринка тебе верит и я тоже верю, потому и пригласил приехать. Плохо ей и мы, мужики, должны прикрыть ей спину. Облить человека дерьмом просто, а вот отчиститься бывает сложно.

Стефанович кивнул:

— Вацлав, может мне твое лицо тенью прикрыть? Голос могу изменить. Я слышал, о чем вы говорили со слепым полковником… Ты действительно рискуешь погонами.

Полковник покачал головой:

— Не надо, Стас. Начинай…

Камера тихо заработала и он заговорил:

— Я полковник спецназа Вацлав Андриевич. С Мариной Степановой знаком с Афганистана. На данный момент нахожусь в ее квартире. Грязная сплетня, от первого до последнего слова лживая, отправила хозяйку этой гостеприимной квартиры на больничную койку. Кто-то немало заплатил, чтобы пустить на полосу газеты смоделированную фотографию и вывести Марину из политической игры хотя бы на время. Это сделал тот, кто боится Марины, как огня. Боится, что о его грязных делах, которые так хочется скрыть, узнает вся страна. Мы разыскали фотографа. Вот как выглядела фотография в действительности…

Вацлав достал из кармана снимок и поднес к камере поближе, повинуясь руке Станислава. Достал второй снимок, где одного из персонажей уже не было:

— А вот так все это делалось. Постепенно убирались посторонние люди, изображенные на снимке. Но есть маленький изъян на этом довольно правдоподобном снимке: солнечный свет на улице и горящая люстра в кухне. Кто включает свет днем, если окна раздернуты и солнце светит?