Любовь Рябикина - У каждого свой путь

— Почему ты согласилась выйти замуж так быстро? Ты любишь меня?

Перед глазами мелькнуло лицо Силаева, его серые глаза. Душа заболела от воспоминания. А рядом точно такие же серые глаза смотрели на нее и ждали ответа. Костя был потерян, Марина понимала это. Внимательно посмотрела полковнику в глаза:

— Леня, мне с тобой спокойно. Ты знаешь, кто я. Знаешь мою бездетность. Мне не надо тебе ничего объяснять. Ты знаешь моего сына. Я устала от одиночества. А насчет любви… Не знаю. Если передумаешь, я не в обиде.

Горчаков заметил, как в глазах женщины мелькнула тень какого-то воспоминания. Он отнес ее к погибшему мужу Марины и не обеспокоился. Притянул к себе, погладил по плечам. Положив подбородок ей на макушку, тихо сказал:

— Я люблю тебя и сделаю все, что бы ты была счастлива. Выполним это задание и я тебя больше никуда не отпущу!

На улице было холодно и сыро. “Афганец” дул не переставая. Это были даже не порывы, а сплошной несущийся поток сырого воздуха. Марина натянула маску и старательно заправила ее за воротник. Сверху, безо всякого смущения, натянула кепку с козырьком. Застегнула крючки куртки у воротника и сразу стало теплее. Дотянулась до воротника бушлата у Горчакова и тоже сцепила крючочки. Приподняла воротник повыше, чтоб в шею полковника не задувало. Он не возражал, лишь улыбнулся и сказал, шлепнув ее пальцем по торчащему из-под маски носу:

— Ты, прямо как любящая жена. За мной так никогда не ухаживали…

Ребята из спецподразделения “Альфа” ждали их на взлетной площадке. Они уже побросали рюкзаки в темное нутро вертолета. Когда появились Марина и Горчаков, мужики стояли и курили на краю взлетной площадки, метрах в ста пятидесяти от вертушки. Их было тринадцать. Поприветствовали обоих, с любопытством поглядев на невысокую фигуру в маске. Старший доложил:

— Майор Андриевич. Вы полковник Горчаков? Это и есть проводник? Что-то хлипкий больно…

Полковник кивнул и добавил:

— А вы не смотрите на комплекцию. Главное, что знающий…

Вертолетчики высадили их по просьбе Марины на небольшом “пятачке” на половине горы. Это была площадка среди камней метров пятьдесят диаметром и довольно приличным уклоном. И все же пилот рискнул посадить машину. Все время полета Степанова сидела рядом со штурманом, указывая на карте нужное место. Найти подобный пятачок в горах сложно. Зрительная память Марины не подвела, хотя штурман до самого места не верил, что тут есть что-то подходящее для высадки.

Чтобы расслышать друг друга им приходилось орать во все горло. Оба спорили. В салоне вертолета никто ничего практически не слышал. Только что-то невнятное и все. Степанова яростно тыкала пальцем в карту, время от времени заглядывая в кабину летчика. На втором развороте она заметила площадку и хрипло крикнула:

— Да вот же она, площадка! Ослепли вы, что ли?

Вертолет с группой сел, второй кружился над ним, прикрывая с воздуха место посадки. Выгрузились за пару минут. Отбежали в сторону и вертушка взмыла вверх. Женщина достала карту. Присела за камнем от ветра и склонилась над ней. Горчаков и старший спецназа подошли и присели рядом. Она указала им маршрут по карте. Спецназовец уверенно возразил:

— Там, где вы предлагаете идти, троп нет! Однажды мне пришлось побывать в этих местах.

Марина спокойно взглянула в его возмущенное лицо и ответила:

— Есть тропа, только даже местные не все знают. Я на нее наткнулась случайно, когда удирать из Пакистана пришлось…

Женский голос ошеломил майора до такой степени, что он застыл с открытым ртом:

— Ты женщина?..

Степанова ухмыльнулась:

— Ага… Как вас звать, майор Андриевич?

— Вацлав.

— Вы поляк?

Ответ оказался исчерпывающим. Спецназовец ответил автоматически. Настолько сильно было удивление от “открытия”:

— Обрусевший. Родители здесь родились, а деды и бабки с Польши, из-под Гданьска. А вас как называть?

Маринка растерялась. Она никак не могла решить — назваться Ясоном или своим настоящим именем. Горчаков понял ее колебания и уверенно ответил:

— Ее зовут Марина. Она моя жена.

После такого ответа вопросы были исчерпаны. Степанова закинула рюкзак на плечи, поправила автомат на груди, проверила боекомплект в жилете. На этот раз к обычному грузу у каждого добавилось альпийское снаряжение: тонкие и прочные канаты, крючья, карабины и альпенштоки. Попрыгала, чтоб ничего не звякало. Спецназовцы наблюдали — все это было им знакомо и выполняли они подобные процедуры автоматически. Женщина ничуть не отличалась от них повадками. Полковник Горчаков повторил: звякнул котелок и ударились друг о друга перекатившиеся гранаты. Степанова подошла и принялась поправлять на нем аммуницию. Кое-что вообще попросила перекласть. Он смущенно улыбнулся: