Александр Тамоников - Американец, но все-таки русский

При всех своих видимых недостатках майор Тронг обладал боевым опытом и немалой врожденной хитростью. В распоряжении его батальона имелись три восьмидесятидвухмиллиметровых миномета, ужасно старых, выпущенных в Советском Союзе еще в пятидесятых годах. Шесть ящиков осколочных боеприпасов майор позволил расчетам расстрелять в ходе боя. Еще четыре он приказал приберечь до особой команды.

Минометная батарея расположилась позади первой линии полуразрушенных домов. Расчеты расстреляли боеприпасы, отпущенные им. Теперь они ждали команды для нанесения массированного и решающего удара. Командир батареи уже вернулся с первой линии, откуда хорошенько рассмотрел противника и выбрал цели.

Но майор не торопился давать команду. Он прекрасно понимал, что мощный минометный удар оставался едва ли не последним средством, при помощи которого можно было остановить очередную атаку противника.

— Беречь патроны! — крикнул Тронг пулеметчику, давшему чрезмерно длинную очередь.

— Кажется, они опять атакуют, господин майор, — ответил тот и ткнул рукой в сторону леса.

Комбат выглянул в оконный проем, посмотрел в сторону опушки. Поверх густой травы и кустов то тут, то там появлялись головы боевиков. Некоторые из них поднимали над зарослями автоматы и постреливали в сторону позиций батальона. Другие не отвлекались на такие пустяки, старались быстрее преодолеть пустошь.

— Да их там сотни полторы! А у нас осталось человек шестьдесят, — простонал Тронг и с силой врезал кулаком по каменной кладке. — Эх, мне бы сейчас свежую роту из резерва!..

Тот человек, который командовал подразделением противника, действовал грамотно. Его бойцы рассредоточились по обширной пустоши и довольно быстро приближались к населенному пункту. При этом над зарослями показывались далеко не все боевики, а лишь малая часть их. Остальные продвигались скрытно. Об их присутствии можно было судить только по трепетному содроганию желто-зеленых ветвей и травы, выгоревшей на солнце.

Державин еще раз прислушался и не уловил шума вертушки.

Он хлопнул майора по плечу и заявил:

— Деку, пора выпустить наш стратегический запас. Иначе они подойдут вплотную.

— Ты прав, — сказал тот, обернулся к минометам и крикнул: — Гринзо!

— Да! — отозвался командир батареи.

— Приказываю открыть огонь!

— Есть, господин майор!..

Бронетранспортер высунулся слева, повел стволом пулемета и огрызнулся последними выстрелами. На пару секунд над позициями батальона повисла гнетущая тишина.

Вдруг позади полуразрушенного дома почти одновременно бахнули три громких выстрела. Первые мины по высокой траектории полетели в сторону боевиков, наступавших на позиции обескровленного батальона. До того как они упали на пустоши, хорошо натренированные расчеты успели произвести еще по два выстрела.

«Где же вертолет? — пригнув голову, спрашивал сам себя подполковник. — Гришин — человек слова. Значит, что-то не срослось у него с этим».

— Где же твой вертолет? — повторяя мысли русского советника, вслух проговорил комбат.

Державин старался уловить хоть какие-то звуки помимо редкой стрельбы. Увы, знакомого гула двигателей и редуктора по-прежнему не было слышно.

С возвращением на базу машины с экипажем Доглина полеты закончились. Во-первых, на санитарные задания «восьмерки» ходили только днем, а на сегодня почти не оставалось светлого времени. Во-вторых, каждый экипаж уже налетал более четырех часов. В-третьих, одной из машин требовался серьезный ремонт.

Заполнив документацию, летный состав потянулся к жилым модулям. Пора было постоять под прохладным душем, подкрепиться и отдохнуть.

Вездесущий Миша Гусенко поднялся в скворечник КДП и спросил:

— Дмитрий Георгиевич, я слышал, вы в город собираетесь, да?

— Есть такое дело. С утра автобус у командира базы выпросил.

— Водочки с закуской прикупите?

— Хотите отметить удачное завершение полета? — с улыбкой осведомился пожилой майор.

— А как же! И вы подходите.

— Чего ж не подойти — подойду. Сколько взять-то?..

В городке, расположенном рядом с базой, свободно продавалась «Столичная», причем не левая, а хорошего качества, настоящая, с московского завода «Кристалл». Стоила она в переводе на валюту чуть больше трех баксов.

— Два экипажа, техники, вы… — закатив глаза к потолку, подсчитывал Михаил. — Ладно! — Он махнул рукой. — Берите бутылок десять. Надеюсь, этого на всех хватит.