Александр Тамоников - Экватор – наш!

— Долгая история.

— Расскажи. Время у нас есть. Куда нам торопиться — кабак работает «до последнего гостя».

— До последнего… Нам завтра лететь черт-те куда.

— В самолете покемарим.

— Ладно, слушай… Поначалу мы с ней хорошо жили — в мире и согласии, — вздохнув, начал Анатолий. — Я тогда прошел переподготовку, был зачислен в группу Гены Савина и стал получать нормальные «бабки», у нее работа сродни хобби — ради интереса и общения, так как зарплаты хватало только на проезд и хлеб с кефиром. В остальное время она занималась уборкой, готовкой, ну, и мной, любимым. В общем, все было шоколадно…

Одна из девиц приметила двух парней крупного телосложения, спокойно сидящих за столиком у темного окна, и всячески пыталась «выпросить» у них пару купюр. Пританцовывая под медленную музыку, она расстегнула блузку, под которой, естественно, отсутствовал лифчик, затем начала тереться задницей о край столика, едва не задевая стоявшую на нем посуду.

Это было необычно и вульгарно. Но эротика грациозных движений заводила — видно, девка имела немалый опыт. Виляя бедрами, она постепенно приподнимала край и без того коротенькой юбочки. Скоро показались ажурные чулочные резинки, а потом и «ватерлиния» с белевшим выше нагим телом. Подол замер ровно на том уровне, когда «чуть-чуть не видно», но зрители хорошо понимают, что дальше станет видно все.

— Первые полгода отношения были нормальные, — продолжал Панков. — Вкусные салатики и первые блюда, чистота и порядок в квартире, милый-дорогой-единственный… По заграничным курортам после перевода в спецназ мотаться запретили, так я ей устроил шикарное турне по нашему Черноморскому побережью: дорогие отели, шикарные рестораны. А после этого у нее вдруг включился расслабон.

— С какой стати?

— Не знаю. Наверное, решила, что всего достигла и успокоилась. Ежевечерняя болтовня по телефону с подругами, по выходным — неизменные шопинги с покупками многочисленной и ненужной херни. При этом борщи и салатики остались в забытом прошлом, и мне после службы приходилось бежать в ближайший маркет за пельменями или консервами. Да и в кровати вместо жаркого секса я все чаще слышал отмазки про то, «как она жутко устала»…

На лице молоденькой танцовщицы застыла иронично-похотливая улыбка. Нет, она не слышала того, о чем говорили мужчины, она выполняла свою работу. Накрашенные темной помадой губки чуть растягивала улыбка, а взгляд при этом оставался внимательным, изучающим и оценивающим. «Сколько я смогу с вас срубить, ребятки?» — читался главный вопрос в ее глазах.

«Симпатично, черт бы меня подрал! — посматривал на девицу Мазенко. — И почему моя Лизка не носит чулок?! Ведь это же так клево! Так возбуждающе!..»

Не прерывая танца, стриптизерша успела элегантно расстаться с юбочкой и теперь оставалась в стрингах, чулках и туфлях. Красивое тело изгибалось в лучах разноцветных софитов.

— В один из выходных дней я по привычке проснулся рано. Постоял под душем, пришлепал на кухню, — с грустью в голосе продолжал Анатолий. — В холодильнике и на плите — шаром покати; зато полная раковина грязной посуды, на столе бардак с окурками и пеплом. Мадам, естественно, спит и в ус не дует — привыкла поздно ложиться, поздно вставать. Ну, я пока мыл посуду, обдумал все хорошенько, проанализировал и понял: мне такая спутница в путешествии по жизни даром не нужна…

Изливая душу, Панков совершенно не обращал внимания на танцевавшую в метре от него девушку. Но это ее не смущало — заметив заинтересованные взгляды товарища, она моментально переключилась на него.

— Я тогда с полигона приехал, где в составе всего отряда сдавал физподготовку. Помнишь, как нас Данилов тогда гонял?

— Еще бы, — рассеянно кивнул Славик. — Ходил по стадиону с секундомером и лично проверял нормативы.

— Вот-вот. Представляешь мое состояние после тех нагрузок? В общем, разбудив свою подружку, дал ей последний шанс, поинтересовавшись насчет завтрака, — усмехнулся Толик. — В ответ услышал сонное: «Сделай себе сам». Этот вариант под названием «Сделай сам» к тому моменту мне так осточертел, что я едва сдержался, чтобы не выкинуть ее в окно вместе с одеялом и подушкой.

— Не выкинул?

— Нет, просто плеснул в рожу водичкой и дал полчаса на сборы…

Оглушенный частыми ударами шарахавшего в висках пульса, Мазенко слушал Панкова и одновременно любовался представлением.

— …Слезы, истерика, извинения… А-а, лучше не вспоминать! — махнул рукой Толя.