Петр Катериничев - Игра теней

Вообще-то я не сильно поняла, чего такое он имел в виду… Но он всегда так выражается. Непонятно. Даже когда он не под кайфом.

— Ты жила с ним?

— Да. Он хороший человек. Когда не ширяется — с ним просто интересно. А когда… Мне его жалко.

— Жалость — сестра любви.

— Да нет… Просто… Нужно где-то жить… И о ком-то заботиться… И чтобы кто-то заботился о тебе…

— Где вы жили?

— У него комната в коммуналке была, здоровенная… К тому же какой-то «Жулье-инвест» расселил всех его соседей по квартирам, он тоже ждал свою, ну вроде как в обмен… Только этот «инвест» не больно-то торопился… Наверное, узнали, что ширяется, а на хрена ему тогда вообще какую-то квартиру взамен этой комнатухи давать?..

— Проще подождать, пока загнется…

— Да нет. Дождаться, пока кумар прижмет, и ампулку положить напротив… К тому же он не говорил никому, а я знала — у него куда-то и все бумаги на эту комнату пропали, и вообще все документы… Ни паспорта, ничего…

— Может, милые поэты-философы подмогли?

— Не… Эти Саша с Витей — ребята тихие, вроде как пришибленные. Да и голубые они… Причем идейные. Витя, это который философ, даже теорию такую развил: женщины — существа гнусные и эгоистичные по определению, они жестоки и самовлюбленны, и мстят всем, кто их не любит… Чего-то там цитировал, доказывал, что где-то сказано «возлюби брата своего», а не «сестру», потом говорил, что женщины от природы неполноценны, потому что лишены фаллоса, и поэтому поклоняются ему и мстят мужчинам за собственное несовершенство — коварно и тайно. И что вообще-то каждая женщина мечтает быть мужчиной, но боги ее наказали за прегрешения в прошлых жизнях…

— Бред… Шизйки эти два гермафродита, причем конченые.

— Да они безобидные…

— Думаешь? В тихом омуте…

— Да нет. Им правда вроде не нужно ничего…

— И на что живут два этих незлобивых непротивленца?

— У них вроде родители богатые. Или — состоятельные. Хрен их знает.

— А у Тора как оказались? Он-то — не голубой?

— Не, Тор нормальный. Просто заходили потусоваться. Да у Тора много кого тусовалось, особенно когда у него деньги заводились… Тем более квартира после выселения соседей громадная и пустая.

— Так деньги у него все-таки бывали?..

— Ага. И порой большие.

— Откуда?

— Не знаю… Не зря же он по катакомбам лазил., .

— Думаешь, клады находил?

— Знаешь… Он порой был совсем нормальный, как все люди. Одевался стильно, бороду аккуратно постригал… Куда-то уходил — иногда по несколько дней его дома не было, — но не под землю… Потом появлялся довольный, немного хмельной:

«Лиса, готовь скафандр… У нас есть заказец… На сто миллионов…»

Скафандром он называл свой «подземный» комбинезон, ну и все, что к нему прилагается, — кирочка, фонарь, запас еды, баллон с кислородом, как у аквалангиста… Он ведь под землю уходил на несколько дней, иногда — больше чем на неделю…

— Один?

— Да. Всегда один. Вообще-то диггеры группами ходят, у них даже что-то вроде своего клуба есть… Но Тор считал их всегда туфтовщиками…

— Кем?

— Ну, вроде любителями. Сам Top — диггер высшей квалификации, он подземку как свои пять пальцев знает, таких по Москве всего двое-трое, не больше. Они считаются сталкерами.

— Но тебя же он брал…

— Тут, Олег, как в анекдоте: «Не путай экскурсию с эмиграцией». Тор меня просто, как он выразился, «по проспекту прогулял», то есть провел там, где любой диггер ходит и даже экскурсии водит для любителей острых ощущений… Надо же им на жизнь зарабатывать…

— Он тебя Лисой называл?

— Да.

— Почему?

— А у меня фамилия — Лисовская. Меня и в школе Лисой дразнили. Но это когда маленькая была.

— Сейчас — большая?

— А разве нет?..

— Как ты к Тору попала?

— Так это еще два года назад…

— Ну и?..

— Из дома я сбежала.

— Это сколько ж тебе тогда было?

— Двенадцать.

— И что, родители не разыскивали?

— А я с матерью жила. В Брянске.

— А отец?

— Отца у меня вообще не было.

— Без отцов дети не рождаются.

— Это без… сам знаешь без чего — не рождаются. А без отцов — еще как!

— Ну а мать?

— А что мать… Я чуть не с рождения у бабушки жила, а мать — сама по себе…

— Ну и жила бы дальше.

— Когда мне одиннадцать было — бабушка умерла.

— И ты перешла к маме?

— Она-то мама, да только не моя…

— В смысле?

— В смысле — перебесилась, замуж вышла, ребенок у них с мужем. У мужа того — свой ребенок, Настька, тоже девочка… Квартирка — две комнаты, как у всех…