Петр Катериничев - Игра теней

— Не… Из меня козел хреновый. Хотя коза отпущения — тоже звучит.

— Ага. Как музыка.

…You are in the army now… Army now… Now… — пропел входной звонок.

«Ты сейчас в армии… Ты в армии… В армии…»

— Дронов, а тебе не кажется, что здешние российские киллеры отменно вежливы? — комментирует Лека уже почти потешаясь. — Странно, что они бумагу с оповещением не прислали — когда прибудут…

В детстве я смотрел фильм: «Звонят — откройте дверь». Содержание, конечно, уже не помню, а вот реакция — осталась. Если звонят — нужно открыть.

Распахиваю дверь сразу и настежь.

— Можно? — вежливо осведомляется мужчина.

Двое застывших по бокам профессионалов позволяют оценить его вежливость вдвойне: этот человек привык входить, когда хочет и куда хочет. Разумеется, исключая Кремль, Мавзолей и пару-тройку учреждений на Старой площади.

Крупный выпуклый лоб, седые жесткие волосы острижены коротко, светлые глаза смотрят внимательно и тяжело. Если ему чего и не хватает, так это толстого шерстяного свитера. Несмотря на жару.

Волк Ларсен. Он же — Князь.

«Картина битвы» сразу прояснилась. М-да… Мы с Лекой были явно лишние на разыгравшемся «празднике жизни»…

— Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала:

«Нет!» — пропел я с чувством, пропуская в квартиру гостей.

— У вас на сборы — минута, — произнес Князь. М-да… Как сказал бы фельдмаршал Паулюс в Сталинграде: приятно, когда тебя окружают хорошие люди.

Князь вместе с Лекой, Олегом Дроновым и «группой сопровождения» выходит из подъезда. К дверям мгновенно подъезжают два «БМВ» и «мерседес». Мимо, на благопристойной скорости, проходит «вольво», аккуратно объезжает место взрыва и ставшую посередине улицы машину; водитель словно стремится сказать своим поведением: ребята, это ваши разборки, я здесь не участвую и участвовать не хочу… «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…»

Князь, Дронов и двое сопровождающих садятся в «мерседес», Лека с охранниками по бокам — в первую «Бээмвэшку», во вторую, замыкающую, — только охрана. Машины трогаются одновременно, выезжают на проспект и несутся в сторону Наро-Фоминска. За ними а изрядном расстоянии следует потрепанный «москвичок».

Впрочем, потрепанный он только с виду — под капотом скрыт хорошо отрегулированный мощный мотор. Человек, сидящий за рулем, сосредоточен; он озабочен одновременно и тем, чтобы не упустить кавалькаду, и тем, чтобы не засветиться самому, при этом внимательно наблюдает за дорогой сзади на предмет хвоста. Впрочем, Макбейн проверился еще до начала движения. Не забыл обследовать автомобиль на наличие «жучков», «маячков» и прочего хлама. Радиостанцию вместе с приемником он попросту выдрал и бросил в кусты — несмотря на все требования «первого» к «четвертому» ответить… А вообще Мака не оставляло ощущение, что все происшедшее — никакая не спецоперация, а ловко обставленная инсценировка: спецподразделения так бездарно не работают! Впрочем, накладки случаются везде, а у русских последнее время только и было, что перестройка, перетряска и переименование собственных спецслужб, и профи долгое время «играли в куклы» при политиках. Одни для того, чтобы остаться на службе, другие — потому, что службистами были только по званию и ничего другого, кроме как подыгрывать, просто не умели…

Выехали за кольцевую. Скорость увеличилась, и Макбейн с уважением подумал о механиках, сумевших так отладить движок у этой хлипкой развалюхи… Ему вдруг представилось, что этот автомобиль вполне может символизировать теперешнюю Россию — потрепанный, вроде замордованный «москвичек» с мощным, прекрасно отлаженным форсированным двигателем…

К черту обобщения! С кем поведешься, от того и наберешься. Эти русские склонны к философским обобщениям даже там, где просто нужно руки приложить.

Макбейн вспомнил, как рассуждал в поезде пьяный интеллигент о связи дощатых туалетов и истории страны, обращаясь к нему, Макбейну, как к представителю немецкой культуры и, следовательно, арбитру и эксперту… Спивающийся велеречивый идиот…

Макбейн отогнал никчемные воспоминания и сосредоточился на дороге. Внезапно машина въехала на взгорок — на мгновение открылся вид старого русского городка словно парящего в розовой дымке облаков колокольнями высоких храмов…

Американец не отвлекался. Он никогда даже не задумывался над вопросом: есть ли Бог? Религия в его стране давно превратилась из идеологии в одну из бытовых и не самых насущных обязанностей…