Петр Катериничев - Игра теней

— Значит, ты не извращенец.

— Разве только в быту.

— Не наговаривай на себя. Кстати, как в хижине с «ушами»?

— Только на мне.

— Уверен?

— «Чищу» хату каждый день по два раза. Как Маленький Принц — вулканы.

Береженого Бог бережет.

— Причина имеется?

— Да хоть отбавляй! Вот девушка в гости зашла…

Вот от чего балдею — так это от женского кокетства! Лека когда-то «сбросила» на мою многострадальную бестолковку информацию о Досье, этакий «Форт-Нокс» в семи цифрах… Причем каждая из цифр — как брачная весенняя эфа в малогабаритной квартирке! Теперь, появившись из мест столь отдаленных, с приятным нездешним загаром, невинно осведомляется, есть ли у «клиента» причина беспокоиться! Если это не кокетство, то что?!

— Дрон… Можно мне спросить?..

— Валяй.

— А чем ты занимался все эти годы?

— Ждал одну милую девушку.

— Ну и как? Дождался?

— Пока не знаю.

— Дай сигарету, я свои оставила.

Шарю по карманам. Смотрю на полках в шкафу. Пусто Только бычки в пепельнице, а бежать сейчас в ларек — момент не вполне подходящий… Тут вспоминаю о давнем подарке…

— С табачком напряженка. Сигары — будешь?

— Сигары?

— Ну да. — Достаю из стола массивную металлическую сигарницу. Тяжелая…

— Девушка с сигарой — это почти что женщина с веслом.

— Как знаешь.

Открыл, вынул сигару, прикурил…

…Нам тогда повезло. Невероятно повезло. Кумулятивно-зажигательный снаряд, пробивший борт бронетранспортера, воткнулся между досками сиденья и не взорвался. Водитель, Сашка Мамонтов, оглохший и ошалевший, гнал машину напролом — другого способа прорваться сквозь засаду просто не было. Пули боевиков жестко цокали по броне. Слава Богу, других гранатометов у них не оказалось. А может, растерялись: ребята тоже палили густо, из всех щелей… Мы ушли. Чудом ушли. Уже на точке осмотрелись: один убитый, лейтенантик, — форсил, ехал на командирском сиденье, как на параде, выставив голову в люк; на наши скромные пожелания ответил коротко и по-русски. Ошибку он сделал одну: принял нас с Димкой за «начальственных шестерок»… Мы тоже не поостереглись: зона была спокойная, наша, никаких передвижений в последний месяц… Лейтенанта сняли одним выстрелом.

Остальные отделались легко. Двое контуженых и девять испуганных. Сгрузились с бэтээра — и тут эта дура Рванула. Машину разворотило напрочь, пятеро ребят оглохли, но снова — ни одного убитого. Чудо — оно чудо и есть.

Лимонтов смотрел на искореженную машину и плакал. Лицо было обожжено, из ушей — ручейки крови. Сашка отрезал от брони кусок и увез домой после дембеля.

Сделал одиннадцать сигарниц — массивных, толстых, отшлифовал и разослал ребятам.

Дима Крузенштерн выгравировал на двух по-латыни «Помни о смерти», одну презентовал мне. Помнится, я посетовал на меланхоличность изречения. Дима хмыкнул тогда:

«Старик, это очень жизнеутверждающе. Только если не забываешь о грядущей вечности, и жить будешь по большому счету…»

«Ты банкир, со счетами тебе виднее. Но мне ближе: „Пусть всегда будет солнце, пусть всегда буду я!“

Мне тогда почему-то вспомнилось, что в детстве я суеверно сторонился церквей. Кресты на могилах, кресты на куполах… Как каждый нормальный ребенок, обладающий воображением, покойников я боялся. И до сих пор боюсь. В русском языке слова «покойник» и «мертвец» — существительные одушевленные. Потому в печати используется другое существительное: «убитые». Убитый — это из области статистики… Потери, в общем. Для всех, кроме близких.

Чисто детское заблуждение — принимать крест, символ спасения и жизни, за символ смерти. Слава Богу, от заблуждений люди избавляются. Жаль — не все и не всегда.

Дима свою сигарницу носит постоянно, хотя почти не курит. Я — держу в ящике стола.

Лека отхлебнула чаю, задумалась:

— Рассказывать придется много.

— А мы спешим?

— Даже не знаю… Дрон, у меня такое чувство, будто я схватила за хвост зверя… Опаснее которого нет.

— Наши старые-новые друзья китайцы, любят повторять: страшно держать тигра за хвост, но еще страшнее — его отпустить.

Урфин говорил внешне спокойно и даже монотонно. Советник ходил из угла в угол огромного кабинета.

— Сотрудники службы наружного наблюдения опознали в Дронове человека, которого должны были «вести». Больше месяца он вел себя как полный полудурок, а в нужный ему момент — легко ушел. В метро. Это первое.

Второе. Люди из группы, подчиненной непосредственно Глинскому, опознали в Дронове контакт, с Которым Глинский имел встречу в ночном клубе «Артан» Встреча была организована по штатной схеме, тем не менее Дронов сумел уйти, вытащить Крузенштерна… Глинский был убит неустановленным киллером-профессионалом. В этот же день при невыясненных обстоятельствах погиб Глумов. Таким образом, лишившись уровней «Катилина» и, главное, «Гудвин», Организация потеряла координирующие структуры, часть силовых и самое важное — контакты влияния, которые замыкались на уровень «Гудвин».