Петр Катериничев - Любовь и доблесть

И это – не притча, мой юный друг. Это – чистая правда. Чтобы просто решать сложные вещи – нужно долго-долго учиться. И тогда ты сможешь получать щедрое и заслуженное вознаграждение. А когда ты наезжаешь с шантажом на загнанную в угол девчонку и ее усталого спутника – это, во-первых, неэтично и не по-джентльменски, во-вторых, глупо и, в-третьих, – опасно. Смертельно опасно.

Данилов подошел к парню вплотную, уперев ствол в живот:

– Стукачей с детства не переношу! Ощущаешь, насколько?

Губы у парня тряслись, из глаз потекли крупные слезы.

– Олег! – крикнула Даша, двинулась к Данилову, но он остановил ее взглядом. Улыбнулся, взял пистолет за ствол, вложил ребристую рукоятку парню в ладонь:

– Ну? Вот он, твой шанс. Будешь испытывать судьбу?

Тот заплакал почти навзрыд, отпихнул оружие...

– Пожалуйста... Я не хотел.

– Значит, понял мой рассказ правильно. – Данилов убрал пистолет в кобуру.

– Я знаю, куда ударить. Я прилежно этому учился.

Обернулся к Даше:

– Зачехляй ноутбук и – поехали.

Девушка кивнула. Данилов снова повернулся:

– Без обид?

Рутен энергично закивал.

– Расплатились мы как договорено, побудь щедрым, друзей пивком угости, куртуазность прояви, девчонок не забудь. – Олег чуть поморщился:

– Хотя, на мой ретроградный взгляд, пацанка с пивом – это хуже «девушки с веслом». Ну да о вкусах или хорошо, или ничего. Да, и напоследок, Рутен, запомни раз на всю жизнь: шантаж – самый опасный вид вымогательства и заканчивается чаще всего фатально для инициатора. Ибо никакого иного пути, как уничтожить источник беспокойства, у серьезных людей нет. Хорошо запомнил?

– Да.

– Повтори.

– Это... очень... опасно.

– Это не очень опасно, это смертельно опасно, рыжий. – Олег улыбнулся вдруг спокойной, обаятельной улыбкой:

– Учись, студент, пока я жив! И – живи до ста лет. Без обид

Шоссе ровно стелилось под колеса. Олег вел автомобиль сосредоточенно, но изящно.

– Ну ты и жесток, Данилов! – нарушила затянувшееся молчание Даша.

– Разве?

– Да он чуть штаны не обмочил со страху! . – Как думаешь, заложит нас?

– Нет. Слишком напуган. Да и... Не думал он нас закладывать. Хотел просто «на понт» взять. Денег хотел.

– Денег всегда меньше, чем людей, которые их хотят. От этого все неспокойствие в мире и проистекает.

– Ага... Теперь проповедник проснулся.

– Пастор.

– То-то бедного рыжего запастеризовал, пастор! Лучше всякого Пастера.

– Кто на что учился.

– Даже я поверила, что ты... А ты бы смог, Данилов?

– Не было необходимости. А вот поучить уму-разуму необходимость была. – Рот Данилова скривился брезгливо. – Объявилась ныне такая разновидность интеллектуально-инфантильных недорослей. Если прежнее поколение «выбрало пепси» и все, что к нему прилагалось, то теперешнее... Эдакий «герой нашего времени»: в одной руке бутылка пива, в другой – презерватив, в глазах – блеск серо-зеленый, долларовый. И бегают глазки шустро: как бы самку или самчика несговорчивей подснять! Ну и прикид – по выбору и карману: от кургузых портков, с мотней между колен и с волочащимися по грязи штанинами, до костюма от «Boss» или «Armani». Внуки утки Мак-Дага. И писк в глотке: «Денег хочу». Не заработать и не отобрать даже – «хочу, и все!». Потому что – а как же иначе?! «Для тех, кто и вправду крут»? Или – «Кто идет на фиг?» – «Самый умный!» Скучать некогда!

– Ну разошелся, свекор.

– Не обзывайся. Я дело говорю.

– Да согласцая я. Ты прав. А как им жить? Когда все, что вокруг есть ценного или кажущегося таким, – продается за деньги? Хочется.

– Но я прав. Даша вздохнула:

– Да прав ты, не спорю. И спорить не хочу. Только перебесятся ведь они, а?

– Как знать. Или – останутся бесенятами. Пожизненная игра в сериал с призом. Вообще-то жутковатая перспективка: мальчонка сорока годов, за щечкой – двойная свежесть, под задницей – модная тачка, на соседнем сиденье – крутая телка. Престиж. Жизнь – карнавал! И место в нем лишь маскам, дичинам.

– Ни тепла, ни любви, ни нежности... Ты прав, Данилов. Прости. Ты старше и мудрее.

На въезде в Княжинск их встретил пост. Даша заметно напряглась. Данилов вел машину на самой благонамеренной скорости. Постовой скользнул взглядом по приближающемуся «жигуленку» и покосился куда-то за строение. За ним виднелся белый капот иномарки. Постовой кивнул другому, что стоял у дороги. Тот поднял жезл.

– Пристегнись, – почти не разжимая губ, сказал Данилов. Притормозил, послушно подруливая к обочине, молниеносно перебросил ручку коробки скоростей.