Владимир Ефимов - Симуляция

– Ты в порядке?

– В полном. Вроде бы.

Берндт, конечно, чувствовал, что я нервничаю. Я был близок к шоку. То, что я чувствовал внутри себя, было настолько странным, настолько громадным, настолько чуждым и непривычным, что я запаниковал.

– Эй! Док! Что ты чувствуешь?

– Видишь ли, Берндт… – я сел, – что-то изменилось. Я не знаю, как это назвать, но… оно меня пугает. Оно меня так пугает, что если б у меня появился на груди разъем, а в пупке винтик, я бы испугался меньше.

И, можете не верить, но при этих словах я непроизвольно ощупал свою грудь. Пупок, правда, проверять не стал – спохватился.

– Сопли отставить! – встряхнул меня Берндт, – Какие возможности? Новые возможности появились?

– Нет.

– Откуда ты знаешь? Ты пробовал?

– Ааа… Знаю. Понимаешь, эта штуковина, она как дверь. Ее еще надо открыть.

– Ну, так открой.

– Я боюсь. Это слишком велико. Там… Там может быть… что угодно.

– Боится он! Вира-майна! Ты знаешь, сколько тебе жить осталось? Ты знаешь, блин, сколько нам всем жить осталось?

Я не понял, о чем он говорит, и машинально спросил:

– Сколько?

Берндт закатил глаза, что-то прикидывая в уме, и сказал:

– Три дня, максимум. Через три дня нас возьмут, что бы мы ни делали. Мытарь и Герберт объединились. Я не вижу, как мы могли бы ускользнуть.

Мы сидели на ковриках посреди живописной поляны. Линда спала, как младенец. Была ночь, все вокруг дышало таким покоем, что поверить в опасность было непросто. Но я не видел никаких оснований сомневаться в его расчетах. Мы были не на пикнике. И мы не были компанией школьников. Дама наша была сумасшедшей ведуньей, мой друг – живым компьютером, а у меня в сознании ворочалось нечто, страшное, как тайная комната Синей Бороды.

– Давай, Док! Запусти эту штуку! Открой дверь!

– Хорошо. Сейчас.

Я сосредоточился. Действительно, вернее всего было сказать, что это дверь, которую можно открыть. Я потянулся к ней своим существом и почувствовал реакцию. Нечто, вроде вопроса. Дверь не поддавалась.

– Берндт, она не открывается. Нужен ключ.

– Фамильный ключ?

– Ну да, – я тоже вспомнил послание пра-пра-прадеда на медной табличке, – Фамильный ключ. Только где его искать?

Я почувствовал себя страшно усталым. Опять поиск. Все сначала. Только времени уже нет.

– Не надо ничего искать. Он же в нашей старой квартире. Ты не помнишь?

– Ты о чем? Я ничего не понимаю.

– Фамильный горячий ключ. Ты сам его так называл. Это твой старый самовар. Помнишь? Ты его даже разжигал однажды, на праздник.

– Саомвар!? Ты что, опух? Погоди, Господи, ну конечно! – у меня действительно был древний угольный самовар. И у нас в семье его действительно называли "наш фамильный горячий ключ". Почему-то это считалось смешной шуткой, – Но нас же там ждут!

– Засады там быть не должно. Там жучки и камеры, или еще что-нибудь в этом роде. Если войдешь, схватишь самовар и сразу уйдешь, скорее всего, никто приехать не успеет.

Идиотизм нарастал. Надо залезть к черту в пекло, причем за старым самоваром, который уже начал подтекать. Хорошо хоть не за примусом.

Перед тем, как нам отправиться, Берндт долго смотрел на спящую Линду в тяжелом раздумье. Мне его взгляд не понравился, но сомнения я понимал. Если она попадет к Герберту или кому-нибудь еще из этой компании, из нее вытрясут все. Даже больше, чем смогли мы. Если же ее не останется среди живых – кто знает, может быть, она нам еще понадобится. Может быть, она последняя ведунья.

В конце концов, он бережно усадил ее на заднее сиденье.

– Пойдешь один, – напутствовал он меня по дороге, – Оружия не бери, там может быть рамка, тогда засекут сразу. Света не зажигай, вообще меньше резких движений. Нас там не очень ждут, они знают, что мы не идиоты. Так что ждут больше для порядка. Есть реальный шанс проскочить тихо, дуриком. Возьмешь телефон, когда пойдешь – созвонимся, чтобы я тебя слышал. И аппарат возьми. Герберт любит такие шутки, – он бросил мне кислородный аппарат, из канализационных трофеев.

– А как я открою мысленную дверь с помощью самовара?

– Откуда я знаю? Может, тебе достаточно будет его увидеть. Хватай его, да тащи сюда, потом разберемся.

Когда потянулись знакомые кварталы, меня затрясло. Страшно подумать, сколько я здесь не был. Сколько лет я боялся даже подойти близко.