Владимир Ефимов - Симуляция

– Что!?

– Давай свою партитуру. Дьявольские ноты Мытаря. Они у тебя с собой. Отдай их мне, и я буду доволен. И ты будешь жить. Клянусь тем, чей образ во мне воплощен.

– Нету. Нет у меня их с собой!

– Ну, тогда извини.

– Стой! Погоди! Скажи, как следует!

– Я же могу найти их и на твоем теле.

– Не найдешь! Гнида буду, не найдешь!! Стопудово.

Берндт вздохнул:

– Времени жалко. Хорошо. Клянусь тем, чей образ во мне воплощен, что если ты вручишь мне ноты дьявольской партитуры Мытаря, я дам тебе уйти, и не причиню непоправимого вреда до тех пор, пока ты не окажешься вне моей досягаемости. Так годится?

Формулировка была важна и могла скрывать уловки. Клятва образа – штука серьезная, и нарушать ее не стоит, если хочешь остаться живым и благополучным. Если, конечно, у тебя под рукой нет программатора с лютней. Мне приходилось снимать последствия нарушения такой клятвы. Тогда удалось снять почти бесследно. Но сейчас я был далеко не в лучшей форме.

– Годится, – Мытарь судорожно рылся в одежде, – Кто такой на мою голову…

– Можешь называть меня просто Че.

– Вот.

– Что это?

– Сейчас, покажу…

– Все, понял, – Берндт протянул мне миниатюрный футляр. Сначала я решил, что это колода карт, но, присмотревшись, понял, что это домино. Кости были очень тонкими, тем не менее, на каждой из них по краям были шлицы, которые позволяли соединять их одну с другой. Берндт, между тем, критически посмотрел на меня и сказал Мытарю:

– Свободен. Больше не попадайся!

Мы летели по проселочным дорогам, Чирок рулил, а я рассматривал странное домино. Если соединить кости по порядку, пасьянсом, то на обороте, при определенном освещении, можно было прочитать нотную запись.

– Как ты узнал, что ноты у него с собой? – спросил я.

– Да никак. Хотя это было бы логично. Он мелкий рэкетир, и, став тузом, таким и остался. Такие люди доверяют только тому, что держат в руках и всегда ждут неприятностей. Потому же они носят с собой много денег. Что оказалось весьма кстати.

– Сколько было гостей?

– Девять кроме него.

– Ты прямо терминатор какой-то.

– Главное – я предвидел их действия. Ты тоже одного завалил. И двоих ранил.

– Знаешь, я всегда радовался тому, что судьба позволила мне никого не убить.

– Забей.

– Значит, теперь тебя зовут Че.

– "Че" значит "дьявол".

– Не слишком ли много имен?

– Кто бы говорил!

– А почему ты его не убил?

– Я же обещал, – Берндт криво усмехнулся. Иногда у него проявлялся очень своеобразный юмор, – Не думаю, что он в состоянии причинить нам много хлопот. Он ведь привык работать с чайниками. С дилетантами, на которых внезапно свалилось богатство. Погоди, я воды куплю. И глянь, как там леди.

Я посмотрел на Линду. Глаза ее были открыты, но не сказать, чтобы ее взгляд был слишком осмысленным.

Берндт принес дюжину минералки, и мы двинулись дальше. Линда вскоре зашевелилась и попросила пить. А потом и у меня закончилось действие допинга. Тоже жутко захотелось пить и стало так худо, что дальнейшую дорогу я помню очень смутно.

Остановились мы в небольшом селении вдали от трасс, возле дома, стоявшего на отшибе. Я был совершенно не готов к активным действиям, но они не понадобились. Берндт спокойно открыл двери своим ключом.

Он помог мне зайти внутрь и привел Линду.

– Да не смотри на меня, как на фокусника, – сказал он мне, – я снял этот дом на два месяца еще неделю назад. И распорядился насчет припасов. Никуда не выходите, дверь не открывайте. Еда на кухне, аптечка вот. Надо отвести следы. Я вернусь только завтра.

Берндт пол суток мотался по пригородным селениям, останавливаясь то тут, то там, стараясь, чтобы как можно больше людей увидели машину. Он брал попутчиков и снимал девок, чтобы возможным сыщикам труднее было отследить, где он высадил пассажиров. Вернулся он только наутро, на попутке.

Началась наша пасторальная жизнь.

Линда восприняла перемену в своей судьбе достаточно спокойно. Видимо, она еще не очень хорошо соображала, кто она такая и где находится.

Выбрались мы только один раз. Вызвали такси и съездили в Город в подпольную больницу. Моя рана заживала нормально. Линда тоже в этот раз отделалась легко. Мы вовремя прервали ее развлечения.

На другой день Берндт принес настроенную лютню и протянул ее мне с поклоном: