Сергей Соболев - Абсолютный холод

– Ты очень добр ко мне. Но я не умнее других. И тебя в том числе.

– Так что будем делать, Мэрит? Каковы наши планы?

– Пойдем-ка за ним, Ларс.

– Что? За ним?! Но… куда?

– Туда, куда он нас, как мне кажется, зовет.

Ларс метнулся в пристройку и через пару минут вернулся с двумя парами лыж и палками.

Идея, которую только что озвучила Ругстад, попахивала авантюрой. Сумасшедшая идея… А как еще, спрашивается, можно охарактеризовать пришедшую в голову Мэрит мысль отправиться куда-то на ночь глядя в компании с полярным медведем, да еще к тому же то ли «отмороженным» на всю голову, то ли кем-то подраненным? Такое обычному смертному и в голову не придет. Но ведь за то он и любит Ругстад, что она не такая, как все. За то, что Мэрит – необычный человек.

Медведь, словно только и дожидался момента, когда они закончат свои сборы, развернулся и направился к бухте. Двое людей, сохраняя из осторожности дистанцию метров в сорок-пятьдесят от трусящего впереди зверя, спустились по жесткому насту с площадки на берег. Ларс вышел вперед, Мэрит буквально сидела у него на пятках.

Это их странное путешествие в обществе медведя-исполина оказалось коротким. Они прошли вдоль берега всего метров двести. Медведь сначала повернул к каменистому пляжику, затем прошел чуть дальше, к небольшой расщелине в скалах. После чего остановился, а потом вдруг заревел. Да так жалобно, что у Мэрит, когда она услышала эти звуки, защемило в груди.

Некоторое время парень и девушка оставались на пятачке «пляжа». Как-то боязно было подходить совсем уж близко к этому исполину… Они осветили расщелину. Как показалось, в том месте висит тонкое облачко пара. И еще они заметили там какое-то шевеление. Но отсюда, от «пляжа», толком им ничего разглядеть не удастся.

– Я пойду… пойду к нему! – Ругстад облизнула пересохшие губы. – Кажется, там еще что-то есть… Или – кто-то.

– Мэрит, я пойду с тобой!

– Ладно, – не оборачиваясь, сказала она. – Только, прошу тебя, не стреляй! Я справлюсь, верь мне. А если не веришь, то оставайся здесь.

– Я с тобой! – повторил Торенсен. – Одну тебя не отпущу.

Двое молодых норвежцев, переступая «елочкой», помогая себе палками, поднялись по некрутому в этом месте берегу к расщелине в прибрежных скалах. Зверь все это время оставался на месте. А именно возле входа в эту расщелину, ширина которой составляла примерно три метра и которая, как это уже видно в свете фонарей, тянулась довольно далеко в скальном массиве, постепенно сужаясь.

– Ларс, оставайся здесь, – прошептала Мэрит. – Дальше я одна…

Она сделала еще несколько шажков, медленно и осторожно переступая лыжами по жесткому, приглаженному гуляющими в фьорде ветрами, настуженному морозом снежному покрытию. Ларс шел – взбирался по склону – правее нее. Причем именно он теперь находился ближе к зверю…

Мэрит хотела было шикнуть на него, приказать ему не делать того, что он делает. Даже отругать за то, что лезет вперед нее. Но она понимала, что Торенсен действует столь рискованно именно из лучших побуждений. Что он пытается на свой лад защитить ее, отвлечь внимание этого огромного зверя на себя.

Да и не следует им сейчас громко переговариваться. Потому что любая их реплика, любой неосторожный звук могут спровоцировать зверя на какие-нибудь действия. Мэрит замерла всего шагах в пяти от входа в эту расщелину. Зверь, словно поняв, что он загораживает проход, что его габаритная фигура заслоняет видимость, протиснулся вовнутрь – боком, боком, под стенкой.

Медведь теперь ревел уже негромко, скорее ворчал, словно пытался кому-то что-то сказать, что-то объяснить. Но вот уже стали слышны и другие звуки: чье-то хриплое дыхание, надсадное, затрудненное, с постаныванием… Мэрит направила луч фонаря на расщелину, которая ранее, вероятно, была плотно занесена, забита снегом. Не самое удачное место для лежки. Фонарь дрогнул в ее руке, настолько неожиданным было то, что она увидела. Ларс включил свой – теперь они светили в два фонаря.

– Ох… Их здесь двое, – прошептал Торенсен. – И второй… он тоже ранен!

Действительно, в свете фонарей было видно, что у второго Ursus maritimus, лежащего на боку, сильно поранена голова. Похоже, пуля – или что там повредило голову медведя – попала в левую скулу. Она пробороздила, ободрала морду и отхватила часть уха.

– Не второй, а вторая, – произнесла стылыми губами Ругстад. – Это медведица, Ларс. И похоже на то, что у нее скоро начнутся роды…

Тело медведицы, заметно утолщенное к пояснице, – она лежит на левом боку, головой ко входу – сотрясала крупная дрожь. А временами по нему даже проходили крупные волны, заставляющие ее выламываться, вытягиваться… По всему видно, что зверь испытывает невыносимую боль.