Сергей Соболев - Королевский стрелок

– Кто-нибудь есть еще в доме?! – спросил Мухин. – Лежать!

– Никого нет, – прохрипел хозяин, которого сверху оседлал второй налетчик. – Я один… Если нужны деньги…

– Заткнись! – рявкнул Мухин. – Говорю я! А ты отвечаешь на вопросы!

– Что вам нужно?

– Где твоя соседка?! Марина Панова?! Вот кто нас интересует!

– Соседка? Ну так я ее давно не видел.

– Не ври! Она приезжала в Чкаловск и ночевала у себя в домике! Ты не мог ее не видеть, Чиянец!

– Меня не интересуют соседи. Я сам по себе!

– Опять врешь!

– Почему?

– А вот это-то и интересно, почему ты врешь?! Ты ведь, Чиянец, друг ее отца! Вы вместе служили много лет!

– Ну и что? Мало ли с кем жизнь сводила…

– А кто за ее участком смотрит? Там посажены разные овощи, зелень растет. И сорняков там нет! Наверняка, Чиянец, это ты присматриваешь за соседним участком и домом!

– Глупость. Даже если и так, разве это криминал?

– Нам нужна Панова! Мы не причиним вреда ни тебе, ни этой девушке! Но она нам нужна срочнейшим образом! Мы должны ее найти! И если ты, Чиянец, не скажешь нам прямо сейчас, где мы можем ее найти, у тебя будут большие проблемы!

– Я думаю, вы ошиблись. Пановой здесь нет.

– А где она?

– Спросите у кого-нибудь другого…

Иван Глотов не участвовал в разговоре. У него слишком приметный говор: этот отставной вояка может узнать его по голосу, они ведь уже разговаривали с ним не так давно. Если узнает, если догадается, кто к нему нагрянул, – придется мочить этого хрыча. И не то чтобы было его жалко, но перебарщивать по части жмуров тоже не следует. Тем более что за этого бывшего летуна, за его смертушку, если до такого дойдет дело, им наверняка не заплатят и ломаного гроша.

Глотов достал из кармана куртки сложенный для компактности пластиковый пакет и крепкий шелковый шнур. При помощи напарника он надел на вывернутые назад руки Чиянца пластиковые браслеты. Затем, уже действуя по старой и многократно опробованной на практике методе, надел экс-военному на голову пакет и прихватил у горла шнурком.

Мухин остался возле Чиянца, чтобы регулировать подачу кислорода и периодически спрашивать о местонахождении Пановой. Глотов же принялся осматривать дом…

Прошло четверть часа. Глотов ненадолго выходил из дома, чтобы оглядеть хозпостройку и теплицу. Когда он вернулся, Чиянец, у которого было багровое, как у человека, перенесшего апоплексический удар, лицо, задушенно хрипел на полу…

– Ну что? – повернув к нему голову, спросил Мухин. – Что там у нас в сухом остатке?

Глотов молча продемонстрировал ему «ланкомовскую» помаду, которую он нашел на полу – тюбик закатился под диван на втором этаже дома.

– Не густо… Может, это жена самого Чиянца пользуется таким сортом помады… Все?

Глотов ухмыльнулся под маской. Затем продемонстрировал напарнику сотовый, который он нашел на столе. Причем предварительно включил опцию «исходящие звонки»…

– Оба-на! – Мухин, надо сказать, умел соображать быстро и был наблюдательным человеком. – А номерочек-то известный нам! И звонил он, получается, как раз когда мы в гости к нему напросились!

Глотов тоже покивал головой: мол, все верно, Чиянец позвонил еще одному своему приятелю, который живет недалеко от озера, в пяти минутах отсюда…

– Не зря, значит, наши хлопоты – появился кончик! Но теперь надо держать ушки на макушке! А то фиг знает, что он там успел брякнуть своему корешу-летуну!

В этот момент запиликал сотовый – это звонили на трубку Чиянца. Глотов взглянул на экранчик. На нем появилась надпись – КУЗЬМА.

«Кузьмичев звонит, – промелькнуло в голове у Глотова. – Друг Чиянца, однополчанин Панова, отца этой рыжей суки. Надо действовать резко. А то он может догадаться, что дело неладно. И если даже Панова нынче гостит не у Кузьмичева, этот тип может поднять тревогу. Позвонит, к примеру, в ментовку, в дежурную часть. Или подаст тревожную весточку самой Пановой. Если, конечно, у него есть такая возможность…

Мухин достал из кармана коробочку.

Раскрыл ее, взял оттуда шприц-ампулу с сильнодействующим снотворным. Вопросительно посмотрел на напарника. Тот показал большой палец: все правильно, все по уму.

Мухин сделал отставнику, который все еще толком не пришел в себя и дышал, как выброшенная на берег рыбина, инъекцию. Потом снял с него наручники. Когда Чиянец проснется, а они перенесут его на диван, он либо совсем ничего не вспомнит об этом визите, либо его память сохранит крайне смутные образы случившегося этой ночью.