Сергей Зверев - Разборка по-кремлевски

От одного только взгляда, брошенного на генерала, Кечинова прошибла нервная искра. Взгляд Муравьева был тяжел, как плита миномета, и безжалостен, как штык. Можно было и не сомневаться: если этот человек дорвется до власти, то одними он-лайновыми трансляциями казней дело не ограничится.

— Ну, прямо по Сурикову: «Утро стрелецкой казни», — невесело резюмировал функционер администрации президента. — На Западе такого не поймут.

— Они нам не указ! Надо будет — хоть сто тысяч повесим!

— Инвестиции, технологии, экономические эмбарго… Репутация страны на международной арене, в конце концов… — заговорил Чернявский. — Наши капиталовложения на так называемом Западе. У вас ведь есть номерные счета в Цюрихе? Мы вот точно знаем, что есть. Могу и назвать. Так вот, их немедленно арестуют. Не говоря уже о том, что станете невыездным. И нас таковыми же сделаете.

Кечинов молчал. Теперь он жалел, что позволил втянуть себя в эту сомнительную историю. Первой мыслью было: надо срочно связаться с президентом и честно обо всем доложить. Но за этой мыслью последовала и вторая: в этом случае и Чернявский, и Подобедов наверняка выставят его в глазах главы государства главным инициатором проекта. Впрочем, третья мысль выглядела весьма здраво: а может, соорудить и Подобедову, и Чернявскому, и Муравьеву заодно какой-нибудь несчастный случай?

— Значит, так, — насладившись реакцией Муравьева на слова о «счетах в Цюрихе», политтехнолог приступил к конкретике: — Николай Михайлович, если вы будете слушать нас и не станете заниматься самодеятельностью, вас ждет головокружительная карьера. Не забывайте — скоро президентские выборы, и в случае ваших правильных действия вы станете самым популярным в России политиком.

— То есть… — насторожился генерал.

— К вашему мнению будут прислушиваться.

— Вверенный мне военный округ всегда прислушивается к моему мнению, — судя по слишком верноподданическому взгляду Муравьева, невозможно было догадаться — всерьез он говорит или шутит.

— Короче, подумайте над нашими словами, — Чернявский дружески похлопал Муравьева по плечу и, уже направляясь к лимузину, как бы невзначай бросил через плечо: — И еще, не забудьте: мы с вами не встречались и ни о чем не беседовали. До свидания.

Уже в салоне «Мерседеса» Кечинов как бы между делом поинтересовался:

— Может, на попятную повернем? Глеб, проект надо срочно сворачивать. Пока не поздно.

— Ты что — всерьез боишься этого идиота? — развеселился Чернявский.

— Боюсь, — честно признался кремлевский функционер.

— Это он нас должен бояться. У Подобедова на него — сорок чемоданов компропата. Он у нас на крючке.

— Неровен час — и мы у него на крючке окажемся, — бросил Кечинов, отворачиваясь к стеклу.

— Не окажемся. Кишка у Муравьева тонка — хавало на нас раскрывать.

— Глеб, неужели ты не понимаешь? Он ведь Россию доведет… до гражданской войны со всеми вытекающими. Мало нам было 1993 года?

Чернявский показательно проигнорировал вопрос.

— Главное теперь — немного обождать, когда вся эта зараза расползется по стране, после чего и скомандовать Муравьеву «фас!».

В крупном промышленном центре Поволжья президентский поезд сделал первую долговременную остановку. Сценарий встречи главы государства новизной не отличался. Девушка в национальном костюме преподнесла высокому гостю хлеб-соль. Губернатор, кусая от волнения губы, прочитал по бумажке приличествующую случаю речь, написанную московским политтехнологом. Народ, представленный молодыми розовощекими студентами и студентками, похожими на сувенирных матрешек, радостно размахивал триколорами и улыбался. Съемочная группа «Резонанса» фиксировала единение власти и народа с наиболее выгодных ракурсов.

Впрочем, Клима Бондарева весь этот опостылевший официоз не интересовал. Скепсис президента относительно невозможности какого-либо заговора среди самого близкого окружения не давал ему покоя.

Накупив в привокзальном киоске свежих газет, Бондарев задумался… И хотя у него не было никаких фактов, однако странная смерть полковника Сигова и события в райполиклинике подсказывали: что-то тут не так. Да и вся связь с внешним миром, как понял Клим, была теперь в руках ставленников Подобедова. А уж этот человек никогда не вызывал у Бондарева ни симпатий, ни элементарного доверия.

Пробежав глазами газетные статьи и фотоснимки, Бондарев заметно помрачнел. Выступление карташовцев в рейтинге топ-новостей шло под первым номером. Тональность изложения событий в небольшом подмосковном райцентре была сдержанной: никто не высказывал «революционерам» откровенных симпатий, но и не осуждал. Судя по всему, глава государства так и не знал о них. А ведь события эти, произошедшие позавчера, наверняка должны были попасть в оперативку! Это, в свою очередь, означало: информацию от него скрывают.