Кирилл Казанцев - Последняя капля терпения

«За всякую ошибку полагается платить», – мстительно прищурился Ларин и вдавил педаль тормоза.

Взвизгнули тормоза, послышался глухой несильный удар, звон разбитого стекла, что-то металлическое, оторвавшись, ускакало-укатилось по асфальту. Стрелка спидометра вновь поползла вправо. Высунув голову в окно, Андрей убедился, что «Гелендваген» безнадежно отстал и теперь маячил метрах в трехстах сзади. Шел неровно, вихляясь. Помятый капот закрывал часть лобового стекла. Внедорожник, хотя и сохранял приличную скорость, но выглядел жалко. С такого расстояния, да еще при тряске, никто не мог бы выстрелить прицельно. Однако преследование продолжалось. Или решили довести Ларина до конечной точки – посмотреть, куда же он направляется? Или ожидали подмоги? Так или иначе, его старались не беспокоить. Вот разве что шальная пуля...

Впервые с того момента, как сегодня днем Андрей очутился на платформе мусоровоза, он почувствовал себя в относительной безопасности. С того момента, как ему казалось, прошла уже целая вечность. Обычному человеку переживаний хватило бы на год «с хвостиком». Ведь время для людей измеряется не медленным движением стрелок часов, не сменой цифр на мониторе таймера, а впечатлениями, эмоциями, переживаниями, количеством адреналина, выброшенного в кровь.

Ларин нарушил одно из правил, которые сам же для себя и установил: непозволительно ослабил бдительность. Он даже не обернулся, когда из-за спины прозвучало какое-то подозрительное постукивание. Да мало ли что могло оторваться в машине после стольких ударов? Негромкий стук повторился. На этот раз Ларин приподнял голову, но было уже поздно. Просунутая с крыши кабины через открытое окно рука, поросшая густыми кучерявыми волосами, уже схватила его за шиворот и тащила наверх. Противник, умудрившийся перебраться с внедорожника на платформу во время одного из сближений, наконец-то достиг цели – пролез между контейнерами и вскарабкался на кабину. Теперь он тащил изо всей силы, мешая вести машину. Краем глаза Андрей успел заметить, что «Гелендваген» уже приближается. Ларин мог освободить только одну руку, второй приходилось подкручивать руль, чтобы мусоровоз не сошел с дороги. Пуговица впилась бывшему оперу в горло, воротник душил. Он уже с трудом удерживал ногу на педали, а отжать сцепление не мог бы даже при всем желании.

Парочка встречных машин прижалась к обочине, пропуская мусоровоз. Андрей пытался дотянуться до пальцев, сжимавших его воротник, но держали его крепко. Пришлось на пару секунд выпустить руль. Ларин двумя руками что было силы рванул свой воротник. Оторванная пуговица пулей отлетела в стекло, за ней вторая. Амбал, распластавшийся на крыше, не рассчитал сил; напряжение, с которым он тянул водителя, теперь обернулось против него самого. Ларин успел высвободить всего один рукав, но этого было достаточно, чтобы противник съехал к самому краю крыши кабины. Одна его нога теперь мельтешила в воздухе; он пытался забросить ее наверх, но та соскальзывала и соскальзывала. Теперь он и не помышлял о том, чтобы вытащить Ларина из водительского сиденья. Он сам пытался зацепиться за гладкую крышу.

Андрей резко тормознул. Амбал слетел с машины, перекувырнулся на асфальте, прокатился по обочине и замер в кювете. «Гелендваген» даже не остановился. Никто не поинтересовался, жив ли их товарищ.

Во рту у Ларина пересохло, страшно хотелось пить, гонка измотала его. Но до сомнительной цели, которую он себе поставил, оставалось уже совсем немного. «КамАЗ» прошлепал простреленным колесом возле небольшого фургончика с поднятым капотом, примостившегося на обочине, и свернул к подъезду, перспективу которого замыкали хозяйственные ворота усадьбы Глотова. Водитель фургончика только делал вид, что копается во внутренностях машины, на его ухе виднелась чуть заметная гарнитура мобильника, губы двигались в скороговорке. Из «Гелендвагена» еще пару раз выстрелили – не попали; внедорожник уже медленно покатил следом за «КамАЗом», словно невидимая, но мощная сила отталкивала его от усадьбы.

– Вот это уже интересно… Ребята точно знают, что соваться им сюда не следует, но и удирать не спешат. А вот стоило ли мне самому сюда возвращаться? Ладно, время покажет, – пробормотал Ларин, останавливая машину в метрах десяти от ворот.

Охранник Глотова с опаской подходил к мусоровозу, присматриваясь то к пулевому отверстию в лобовом стекле, то к застывшему «Гелендвагену», на крыше которого продолжала полыхать синим пламенем мигалка. Второй охранник держал на коротком поводке немецкую овчарку. Собака рвалась к машине, лаяла. Ларин схватил телефонную трубку, быстро отщелкнул крышку, прикрывавшую аккумуляторную батарейку, вытянул ногтем миниатюрную флэш-карту, мгновение подумал и сунул ее глубоко в носок – даже коснулся пальцами стельки ботинка.