Евгений Костюченко - Гарнизон не сдается в аренду

— Так то война, — не сдавался Гошка. — С тех пор все перевернулось. Так что никому вы не нужны.

— Нужны очень даже многим, — сказал Гранцов. — В общем, лежи смирно и залечивай свои дырки, и не мешай людям работать.

— Да чем я мешаю?

— А своими циничными репликами. Вот, лежи и читай «Дневник партизана».

— Уже читал, — сказал Гошка. — И даже сам внес лепту. На последних страницах. Вот, смотри.

— «Что такое фригидариум?» — прочитал Вадим. — Это бассейн с холодной водой. Ну-ка, что еще за Слепой?

Он изучил последние страницы и озадаченно огляделся. Если комендант базы и поляк-управляющий были здесь в пятницу, то они никак не могли уже в субботу оказаться на других концах света, как утверждала «Первая».

— А что это за могильники? — спросил Добросклонов. — Слово-то какое жуткое.

— Это такие дырки в земле. Туда опускали то, что надо было надежно и надолго спрятать, и заваливали. Никаких следов.

— Все-таки радиация? — Добросклонов приподнялся на локте. — Ну, скажи откровенно. Ну, хоть родному брату скажи. Ну, неужели это такая жуткая военная тайна? Сейчас уже вообще никаких тайн не осталось! А ты тут дурью маешься!

Пропела, открываясь, дверь. Поддубнов появился из перехода и тут же вмешался в спор братьев:

— Вот именно, никаких тайн не осталось. Ничего святого. Все нараспашку.

— Да я же ведь свой!

— Гошка, расскажи все четко, — потребовал Вадим. — Кто приезжал с комендантом?

— Рассказываю. Красномордый комендант приехал вместе с поляком в розовых штанах. С ними был лысый педик в черных очках. Они сидели в белой «Ниве». А когда уехали, снова приехала серая «Нива» и из нее вылезли два урода с автоматами.

— С чего ты взял, что этот лысый был педиком?

— А он так сладенько улыбался, — Гошку аж передернуло, — так ласково меня приглашал с ними покататься. Я еще подумал, что раз такие будут лечить народ от СПИДа, значит, народ этого заслуживает. Хорошая мысль, забыл записать.

— Потом запишешь. Если сможешь, — невесело добавил Вадим. — Ну что, товарищи офицеры, все ясно?

Он скомкал листок и выругался. Тройка погибших киллеров была как-то связана со Слепым, который приезжал сюда с комендантом и управляющим. Но если так, то они, эти киллеры, связаны и с Институтом!

— Ты чего ругаешься? — недовольно спросил Керимов. — Сколько раз тебя учил, маму не называй, да!

— Извини, вырвалось, — спохватился Вадим. — Товарищи офицеры, поздравляю. Теперь-то мы точно знаем, какая сволочь на нас охотится.

Керимов выругался по-азербайджански и виновато выставил ладони перед лицом:

— У меня тоже вырвалось! Спорим, сегодня ночью полезут? Вчера они еще нас плохо знали. А теперь знают. Знают, что с нами договориться нельзя. Знают, что мы тут сидим, как мышки. Будут бункер штурмовать.

— Зачем же мышек штурмовать, — сказал Гранцов. — Мышек травят. Как бы они нам газов не напустили. Фармакология — страшная сила. Мичман, задраить люки. Хотя бы на ночь.

Поддубнов поскреб забинтованную грудь.

— Люки, говоришь? Поздно, Димыч, люки задраивать. Потому что… Потому что нас больше нет.

Он сказал это таким замогильным голосом, что все удивленно повернулись к нему, ожидая продолжения. Но мичман не торопился. Он прошелся вдоль стеллажей с аппаратурой, любовно поглаживая пальцем блестящие тумблеры.

Мичман Поддубнов умел хранить государственную тайну. Но только государственную. Все его личные тайны хранились не в глубине души, а в самых верхних ее слоях, и при первой возможности всплывали наружу.

Прислонившись к стальной переборке, старшина поведал своим боевым товарищам самую свежую и самую страшную свою тайну.

Оказывается, он уже звонил в округ. И, как и предполагал Гранцов, нарвался на оперативного дежурного. Старшина доложил, что прибыли какие-то арендаторы. Он доложил и об их попытках захватить спецаппаратуру. Надо бы с ними поговорить кому-нибудь из особого отдела, предложил старшина. Но вместо благодарности за проявленную бдительность он услышал в ответ нецензурную брань, которая закончилась четкой инструкцией: «Арендаторов холить и лелеять, не перечить, все перед ними открыть и ничего не прятать. А если попросят, то и раком встанете всем личным составом. Но это только на одну ночь. А потом сдать ключи новой охране и в понедельник в полном составе явиться в АХЧ для получения расчетных денег. Ваши рапорта уже завизированы». «Какие рапорта? — изумился старшина. — Мы ничего не писали!» «Пить меньше надо, — посоветовал оперативный дежурный. — Обычные рапорта об увольнении, все подписи ваши, все нормально. Так что получайте свои бабки и мотайте на все четыре стороны. Все, старшина, базы больше нет!»