Евгений Костюченко - Гарнизон не сдается в аренду

— Ну и катакомбы, — ворчал Добросклонов, с трудом перешагивая через пороги переборок.

— Это на случай ядерной войны, — говорил Гранцов, задраивая за собой проход. — Не все так плохо было в системе.

— Милитаристы хреновы. Вот куда шли народные-то денежки. Стой, не могу больше, — Гошка прислонился к стенке. — Нога… Что у меня с ногой? Смутно помню, что в меня стреляли. Попали?

— Рикошетом задело. Ерунда, заживет.

— Долго я валялся?

— Примерно сутки.

— Не верится. Вроде только что сидел в твоем штабе, потом комендант ваш приехал, потом стрельба. Открываю глаза — больница. И вдруг за стенкой слышу твой голос. Меня как током ударило. Ты чего так кричал-то? Напился, что ли?

— Ага, напился. Чаю с лотосом, — Гранцов выругался. — Ну-ка, хватайся за плечи. За плечи, не за шею!

— На шею не дави, на шею не дави, — засмеялся Гошка, оседлав родного брата.

— Что смешного?

— Я не смеюсь. Я радуюсь. Давно не виделись.

Безрассудная вылазка Гранцова сорвала все миротворческие порывы гарнизона. А после того, как решетка вентиляции оказалась плотно затянута брезентом снаружи, стало ясно — отношения с арендаторами испортились окончательно.

— Надо им настроение испортить, — решил Поддубнов. — Перекроем канализацию, отрубим свет. Потом включим с повышенным напряжением, чтоб у них все перегорело к чертовой матери.

— Еще можно помехи включить, — предложил Керимов. — Связь им отрежем. Еще я могу ночью собак на прогулку пускать.

— Через два дня выпустишь, — сказал Гранцов. — А пока не корми их, пусть оголодают. А потом полакомятся охранниками.

— Злые вы, господа. Господа, вы звери, — томно произнес Добросклонов. — Не обижайте бедных придурков. Они и так наказаны судьбой. А дальше будет еще хуже.

— Да мы шутим, — успокоил его мичман. — Просто кулаки чешутся.

— Нам бы только ночь продержаться, да день простоять, — сказал Гранцов. — А потом выйдем на связь с округом, там разберутся. Борис Макарыч, а чего бы тебе прямо сейчас не позвонить?

— Выходной день, никого не найти, — замялся Поддубнов. — В понедельник свяжусь.

— Да зачем ждать? Звони оперативному дежурному. Так и так, понаехали тут всякие, личный состав притесняют, расхищают государственное имущество. Позвонил бы, Макарыч.

— Неудобно оперативного беспокоить, — мичман встал. — Пойду посмотрю, что-то вентиляция не тянет.

Он пригнулся, шагнув в переход, и потянул за собой стальную дверь. Керимов усмехнулся:

— Димыч, не обижай старика. БМП не станет высокому начальству звонить. Это он в лесу такой смелый. А когда увидит полковника, сразу понимает, что сам он только мичман.

— Ну, давай я позвоню! Может, они там, в штабе, и не знают ничего про этих аферистов? Может, вообще пора сюда спецназ вызывать для защиты ценного объекта?

— Да кому вы тут нужны, — сказал Добросклонов.

— Нужны, — заверил его Гранцов. — Мы тут сохраняем народное достояние. Люди старались, пахали, построили уникальную систему. Если мы уйдем, все пропадет. Получается, напрасно все было.

— Да кому вы нужны со всей этой системой, — повторил Гошка.

— Слушай, ты Перл-Харбор знаешь? — неожиданно вступил Керимов. — А Кронштадт знаешь? А знаешь, чем они отличаются? Когда японцы шли на Перл-Харбор, уже была локация. И америкосы их засекли, и позвонили куда надо. А там говорят: «Э. Слушай, много ты понимаешь своим локатором-мокатором!» И все. И весь флот пошел на дно. А японцев тогда было 350 самолетиков.

— Откуда информация? — спросил Добросклонов.

— Можешь проверить, — сказал Гранцов. — Но лучше не трать время.

— Теперь Кронштадт, — сказал Керимов. — В сентябре 41-го немцы послали 400 самолетов за один день. Задание — утопить Балтийский флот. Результат — утопили пару катеров и заклинило башню главного калибра линкора «Марат».

— Я спорить готов, что заклинило осколком нашего же зенитного снаряда, — заметил Гранцов. — Такая плотность огня была.

— О! Правильно говоришь, плотность огня. Когда первый эшелон только заходил внезапно на форты, там уже семь минут все по тревоге работали. Потому что… У нас какой позывной?

— «Редут», — вспомнил Добросклонов.

— Нет, — сказал Керимов, подняв палец. — «Редут- 72». А там был «Редут-3». Простая локаторная станция. Почти на переднем крае. И ребята засекли, и все рассчитали, и позвонили в Кронштадт. Там их, конечно, сначала не очень-то поняли. Немцы тогда в основном Ленинград бомбили, а по флоту почти не работали. Но командир «Редута», один еврей, взял все на себя. И Кронштадт дал тревогу. Дальше ты уже знаешь.