Евгений Костюченко - Гарнизон не сдается в аренду

— Да, я вас понимаю, — сказала женщина. — Я слышу, у вас там телевизор работает? Что показывают ночью?

— Да ничего интересного. Одну минутку, — сказал охранник, — потише сделаю, мешает говорить.

Он потянулся через стол к телевизору и вдруг услышал за спиной быстрые шаги.

Охранник не успел оглянуться. Чья-то тяжелая рука упала сзади ему на шею и придавила к столу.

Длинный клинок пробил спину левее позвоночника, между четвертым и пятым ребром, и прошел насквозь, воткнувшись в стол.

Охранник так и остался лежать на столе, а в приемной уже сновали двое в сером камуфляже. Пока один сноровисто разъединял провода компьютеров, второй сорвал с окна штору и расстелил на полу. Компьютеры увязали в узел и перенесли к выходу.

В приемную вошел еще один в сером. Его косая рыжая челка слиплась на лбу, и бледные скулы блестели от пота.

— Ну, вы чё ващще, — приглушенно проговорил он. — Чё телитесь? Завалил? Гля, дергается. Живучий, сука.

— Иди в машину, — сказал тот, кто убил охранника.

— Да ладно, Прыщ, куда она денется-то. Ты чё, ножик тут оставишь?

— Еще пригодится, — сказал убийца, чья кличка вполне соответствовала лицу, изрытому оспинами и прыщами. Он выдернул нож из раны.

Тело охранника дернулось и стекло со стола на пол.

— Я ж говорю, живой! — рыжий брезгливо коснулся тела носком ботинка. — Ты чё, Прыщ, это же брак в работе. Без премии останешься.

— Сумку его возьмем? — спросил убийца у своего напарника, который стоял перед раскрытым холодильником.

— Пошукай гроши, — ответил напарник, допивая остатки пива. — Документы не трожь, только гроши. Ограбление по полной программе.

— Вот сволочь, в кошельке один проездной! — с досадой выругался убийца. — Хоть сигареты забрать.

— Ты ж не куришь.

— На память.

Все трое рассмеялись, и, подхватив узлы с компьютерами, бесшумно исчезли в черноте длинного коридора.

— Готово, — сказал Третий. — Остались двое — мичман и чучмек. Больше всех меня беспокоил этот Гранцов. С ним могли быть всякие проблемы. Алкаш-то он алкаш, но чему научили в Афгане, то не пропьешь. Может, он вообще спецназовец.

— Был, — поправила Восьмая. — Был спецназовцем.

— Не нравится мне одна вещь. Почерк. Пацаны работают хорошо, но однообразно. Прыщ, конечно, мастер, к нему никаких претензий. Но все-таки почерк виден, менты могут по почерку все увязать в одну цепочку. Ладно, мичмана все равно по-другому не возьмешь, а для чучмека надо будет что-то придумать. Только без стрельбы и динамита. Есть идеи?

— Есть. Хочу в казино.

— С ума сошла? Потерпи. Ты просто устала. В четверг возьму тебя в баньку.

— Фу! К черту твою баню, — капризно фыркнула Восьмая. — Хочу в казино.

Они сидели рядом в черном «саабе», стоявшем на набережной, и следили, как удаляется серая «нива» с убийцами. Женщина, которую называли Восьмой, держала в пальцах незажженную сигарету, а мужчина, которого называли Третьим, листал записную книжку.

— Будет тебе казино, — пообещал он и щелкнул авторучкой. — Вот закончим дело, и на месяц махнем в Вегас. Осталось-то совсем ничего. Мичмана подловить в городе, а чучмека на месте сделаем. Спишем их, и дальше все пойдет по плану.

— Жалко, что я бросила курить, — женщина переломила сигарету и выбросила ее в окно. — У тебя нет в машине коньяка?

— Только не надо распускаться, — сказал Третий. — Я же вижу, ты распускаешься. Нервы. Не надо. Тэйк ит изи [1] Take it easy — не переживай, (англ.) , девочка. Кто они? Ничтожества. Только и могут, что веничком помахать да пустые бутылки собирать. Одного из армии вышибли, другой вообще прапорщик, третий чурка. Это же не люди, это мусор.

— А мы — люди?

— Девочка, мы лучше, чем люди.

— Все равно, — упрямо повторила Восьмая и достала новую сигарету из пачки. — Хочу в казино. Или коньяку выпить. Ну, подумаешь, прапорщик. Он же не виноват, что он прапорщик.

— Все виноваты, — сказал Третий. — Одни больше, другие меньше.

Он принялся тщательно, густой штриховкой, зачеркивать строчки в своей записной книжке, приговаривая:

— Этих уже нет, они не проболтаются. Гранцов тоже готов. Остались комендант с полячишкой, их я беру на себя. И эти двое, Поддубнов и Керимов.

Он захлопнул книжку и ободряюще потрепал женщину за коленку.

— Подчистим все кончики, и ни одна собака не найдет эту секретную базу!

О секретной базе перехвата и пеленгации знали не только те, кто значился в черной записной книжке.