Андрей Константинов - Ультиматум губернатору Петербурга

В зеркало Виктор видел, как не спеша приближается черная фигура в хлопающей, надувающейся пузырем плащ-палатке. Чтоб тебя сдуло! Чтоб ты провалился! Испарился! Исчез!… Инспектор небрежно козырнул и представился. Порыв ветра унес конец фразы, и Козлов так и не узнал, что фамилия инспектора — Васильев.

— Ваши документы, товарищ водитель, — сказал Васильев простуженным голосом. Он работал на ветру, на холоде, под дождем уже почти час и изрядно замерз. Из щели навстречу ему высунулась рука с закатанными в прозрачный пластик документами: права, техпаспорт, временное разрешение. Из щели дохнуло теплом. Посиневшей от холода рукой инспектор взял ксивы. С переводной картинки на торпеде «восьмерки» Васильеву подмигивала яркая блондинка с чувственным ртом. Соски на больших грудях стояли торчком.

Мужик за рулем явно не собирался выходить из машины. Профессиональные шоферюги всегда выскакивают! Частники — по-разному. А этот жлоб даже не смотрел на инспектора, сидел с откровенно скучающим видом. В тепле, с музычкой… Васильев еще раз посмотрел на подмигивающую шлюху. Волна раздражения в нем нарастала. Ты у меня из машины выйдешь. Ты у меня на ветру покрутишься, попрыгаешь, гражданин… так… Козлов Виктор Олегович. Хорошая у тебя фамилия. И морда подходящая… точно — Козлов… козлина.

А водитель «восьмерки» пытался замаскировать страх за безучастно-скучающим видом. Он знал, что придраться инспектору не к чему: трезв, автомобиль в полном порядке, документы тоже… ничего не нарушил. Но тридцать килограммов взрывчатки в багажнике парализовали разум. Козлову хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко. Неважно где, лишь бы подальше от этого места, от этого инспектора. От ста пятидесяти двухсотграммовых толовых брикетов в двух грязно-белых синтетических мешках из-под импортного сахарного песка.

— Попрошу вас выйти из машины, Виктор Олегович, — раздался голос над ухом, — и открыть капот.

— Зачем? — Козлов задал этот вопрос несколько быстрее, чем предполагает нормальная реакция на банальную дорожную ситуацию. Несколько напряженнее.

— Хочу сверить номера на шильде. У нас похожая «восьмерка» числится в угоне.

А чего ты занервничал, козленок? Чего приссал?… Может, точно в угоне?

— Давайте посмотрим, Виктор Олегович. Развеем, так сказать, сомнения, и поедете себе дальше… если все в порядке. Формальность.

Козлов дернул рычаг замка капота, нехотя вылез из машины. Веснушчатый инспектор смотрел на него с усмешкой. Казалось — он видит содержимое мешков в багажнике «восьмерки».

…Ветер чуть не вырвал из рук капот. На, смотри, пидор гаишный, залезь туда с ногами.

Васильев разглядывал идентификационный номер (а как же — семнадцать знаков!) демонстративно долго. Сличал цифры и буквы шильды с цифирью техпаспорта. Даже провел по металлу пальцем. Убедился — все в порядке. Чего же тогда этот придурок нервничает? А ведь явно нервничает. С доброжелательной улыбкой инспектор обернулся к водителю:

— Все в порядке. Номер двигателя сличать не будем.

— Все? Могу ехать?

Васильев снова улыбнулся, выдержал небольшую паузу и сказал, заглянув еще раз в права:

— Откройте, пожалуйста, багажник, Виктор Олегович.

Козлов замер. Он услышал монотонный голос судьи и звук шагов конвоя, лязг двери автозака, дай овчарки… Он сглотнул и спросил чужим голосом:

— Это еще зачем?

— А у нас тут, знаете, воруют с колхозных полей. Со страшной силой… Вот, даже ОМОН приходится привлекать. Капусту неубранную тащут, технику курочат…

Лоб Козлова покрылся испариной. Под дождем это не было заметно. Но в глазах метался страх. То, что лежало в багажнике, тянуло на много-много лет строгого, как минимум, режима. Собственно, сам по себе факт перевозки ВВ [1]содержал состав преступления только по статье 222 нового УК. По максимуму — до трех лет. Но завтра-послезавтра, когда власти получат ультиматум, добавится еще и подготовка теракта. Вот тогда все! Амбец! Срок вкатят такой, что проще повеситься.

А еще ТТ за брючным ремнем. Паленый. После того как месяц назад пришлось слить Очкарика, Дуче приказал: избавься к едрене фене. А он пожалел… как лох последний. Значит, добавится еще и убийство. Все эти мысли промелькнули в голове мгновенно. Свое положение — страшное, безвыходное — Козлов осознал в одну секунду.

— Так что, Виктор Олегович, будем багажник-то открывать? — услышал он голос издалека. И — тоже издалека — свой ответ:

— У меня нет капусты. Два мешка картошки везу.