Сергей Зверев - Условия диктуем мы

– И на том спасибо, Саня! – ядовито поблагодарил его Демидов. – Ладно, по карте выберемся. Построились. Попрыгали! За мной, бегом марш!

Гасан Гасанов, руководитель лагеря подготовки боевиков в Цнорисцхали, положил трубку и закрыл крышку аппарата связи. Звонок из Дагтари от Рахматуллы Закаева нисколько его не обрадовал. Приказ немедленно привести всех бойцов в Дагестан не удивил, как не удивили и практически не спланированные теракты с использованием шахидок в Буйнакске. Он знал, что именно задумал Закаев. Удивила Гасана срочность, с которой все это требовалось сделать. По плану, который они придумывали с Рахматуллой, в Дагестан его люди должны были пробираться мелкими партиями, человек по десять, чтобы не привлекать к себе внимания. К тому же Гасанов планировал провести свою акцию, о которой Закаев ничего не знал. Ее он придумал «в соавторстве» с офицером грузинской спецслужбы. Реализация этого «проекта» должна была еще больше обострить отношения между Грузией и Россией.

При этом оба они преследовали свои, сугубо меркантильные цели. Гасан хотел сорвать большой куш и удрать на Запад, а офицер жаждал получить повышение. Кроме того, у Гасана появлялась реальная возможность надавить на правительство республики, в частности, на некоторых влиятельных оппозиционеров в парламенте, которые отказывались увеличивать финансирование армии и спецслужб, но самое главное, были против размещения систем ПРО на территории Грузии. Доказывать наличие российской военной угрозы становилось все труднее не только среди жителей, но уже и в правительстве, особенно после событий в Осетии. Срочно требовалось совершить нечто такое, что напугало бы всех несогласных и сомневающихся, заставив их быть покладистее и сговорчивее. Долго гадать, что нужно для этого сделать, не пришлось. Предполагаемые неизбежные людские жертвы никого не пугали. Напротив, они были желательны и необходимы.

В течение нескольких недель Гасан активно готовился к этой жестокой акции. Ему, бывшему офицеру Советской армии, участнику двух чеченских войн, руководителю оперативного отдела в штабе крупного бандформирования, это не составило большого труда. И вот, когда все было готово, назначен день, выбрана удобная позиция, подобраны надежные исполнители и даже получен аванс, – последовал строгий приказ от Рахматуллы…

Задумчиво барабаня пальцами по полировке стола, Гасан анализировал сложившуюся ситуацию. Ослушаться Закаева, а уж тем более обмануть его, было невозможно. У того везде были свои люди – шпионы, доносчики, стукачи. Гасанов ни на миг не сомневался, что и он находится под тройным, а то и пятерным «колпаком» Рахматуллы. Стоило ему только подумать о чем-то подобном, как Закаев узнал бы об этом через день. А может, и раньше. И все же выход был!

– Дневальный! – громко крикнул Гасан.

Дверь немедленно открылась, на пороге, вытянувшись, застыл боевик в камуфляжной форме, с зеленой повязкой на голове. Редкая бороденка, растущая кустиками, смотрелась на его молодом лице нелепо и даже смешно.

– Позови ко мне Ушанги, – приказал Гасан.

Ушанги Бакурадзе был его главным помощником. Гасанов подобрал его год назад на вокзале в Цнорисцхали. Оборванный парень, с исхудавшим, основательно заросшим буроватой щетиной лицом, потерянно и бесцельно бродил по перрону, периодически пытаясь попасть в станционный буфет, откуда его неизменно выпроваживал охранник.

По характерным движениям, особому повороту головы, тому, как он пытался сопротивляться охраннику буфета, Гасан догадался, что этот человек служил в армейской разведке. Татуировка летучей мыши на левом плече бродяги только подтверждала догадку Гасана. Упускать шанс завербовать к себе на службу человека, прошедшего спецподготовку, было бы грешно, решил тогда он, нисколько не сомневаясь в том, что у него это получится без особых трудностей. Так все и вышло.

– Проходи, Ушанги, садись, – пригласил Гасанов, когда Бакурадзе вошел в кабинет. – Разговор у нас с тобой серьезный будет.

Несмотря на то что Ушанги за весь год ни разу не дал повода усомниться в своей преданности, Гасан доверял ему с оглядкой. Он прекрасно понимал, что Бакурадзе не мальчишка, которому легко запудрить голову всякими бреднями о «горском патриотизме», «правильной вере», «чистоте ислама». Ушанги попал в его банду случайно, от жизненной безысходности, служил за деньги, воевал по необходимости. «Повязанный» кровью «федералов», он, разумеется, не побежит сдаваться властям, но выстрелить в спину вполне может. Именно поэтому Гасан предпочитал держать Ушанги возле себя, чтобы он всегда был на виду, под его постоянным контролем. Но теперь обстоятельства несколько изменились. Доверить важное дело, задуманное с офицером грузинской спецслужбы, он мог только опытному в военных вопросах человеку. Бакурадзе был как раз таким. К тому же, в той или иной степени, он знал, что предстоит делать.