Дик Фрэнсис: Перекрестный галоп

Организм человека — штука удивительная и обладает поразительной способностью к самоизлечению. Слух восстановился, мелкие раны затянулись, белые кровяные тельца медленно, но уверенно выигрывали войну против пневмонии, ну, правда, не без помощи внутривенных вливаний мощных антибиотиков.

Ах, если б тело обладало способностью отрастить новую ногу!

А вот нанесенный психике урон определить было куда как сложней, а уж исправить — еще труднее.

— А где тебя высадить в Хаммерсмите? — спросила меня Вики, вернув к реальности.

— Да любое место подойдет, — ответил я.

— Ты ведь там живешь, в Хаммерсмите?

— Нет.

— А где живешь?

Вопрос по существу. Потому как я в чисто физическом и моральном смысле являлся теперь бездомным.

Все последние пятнадцать лет я жил на армейской территории: в казармах, в Сэндхерсте, в офицерских столовых, в палатках и на бивуаках под открытым небом, приходилось ночевать даже в кузове какого-нибудь грузовика или же пристраиваться на жестком сиденье армейского бронетранспортера. Я спал внутри, под и на крышах «Лендроверов» и довольно часто спал, где сидел или лежал, то есть просто на земле, держа ухо востро и прислушиваясь — не возвестит ли часовой о приближении врага.

И вот теперь армия отправила меня «домой» на целых шесть месяцев.

Майор из Министерства обороны, ответственный за работу с ранеными военнослужащими, был во время последнего своего визита честен, но тверд.

— Шесть месяцев будешь жить на полном обеспечении, — сказал он мне. — Так что поправляйся. Приходи в себя. А там видно будет.

— Не нужно мне никаких шести месяцев, — настаивал я. — Буду готов вернуться через три.

— Вернуться? — спросил он.

— В свой полк.

— Там видно будет, — повторил он.

— Что это значит — видно будет? — спросил я.

— Не уверен, что тебе удастся вернуться в полк, — ответил он.

— Тогда куда? — спросил я, но прочитал ответ у него на лице прежде, чем он успел раскрыть рот.

— Теперь тебе больше подходит служба на гражданке. Медкомиссия в армию все равно не пропустит. Без ноги — никак.

Мы с майором сидели в приемной Реабилитационного центра имени Дугласа Бейдера при госпитале Королевы Марии в Рохамптоне, Лондон.

Часть Хедли-Корт, военно-медицинского реабилитационного центра в Суррее, была временно закрыта на ремонт, и в оставшихся палатах разместили многочисленных раненых, потерявших ноги, руки, глаза. Поэтому-то меня и отправили долечиваться в госпиталь Королевы Марии.

Следовало отдать должное удивительной расторопности военных санитаров из службы «Скорой помощи» и их на удивление хорошо оснащенным эвакуационным вертолетам. Именно благодаря им многим солдатам, получившим тяжелейшие ранения на поле боя, удалось спасти жизнь. Если б не эти службы, несчастных давно не было бы на свете. Люди, перенесшие двойные и тройные ампутации, были спасены, а ведь еще совсем недавно они бы истекли кровью в ожидании, когда придет помощь.

Тем не менее уже не в первый раз я подумал: «А может, мне лучше было умереть? Потерять ногу иногда гораздо хуже, чем потерять жизнь». Но затем я взглянул на живописный портрет на стене, там был изображен Дуглас Бейдер, пилот времен Второй мировой, в честь которого и был назван реабилитационный центр, и это придало мне сил.

— Дугласа Бейдера сочли пригодным для военной службы, — сказал я.

Майор поднял на меня глаза.

— Не понял?..

— Дуглас Бейдер был признан годным, ему разрешили летать. А он потерял обе ноги.

— Ну, тогда были другие времена, — протянул в ответ майор и легкомысленно отмахнулся.

Неужели?..

Бейдера действительно признали годным и разрешили подняться в воздух на «Спитфайере» [1] «Спитфайер» — истребитель, участвовал в боевых операциях во время Второй мировой войны. и бить врага, но лишь благодаря его невероятной настойчивости. Да, действительно, страна отчаянно нуждалась в летчиках, но ведь он мог бы и отсидеться в относительной безопасности и переждать войну, если б захотел. Лишь его личная отчаянная решимость вновь сесть за штурвал помогла преодолеть все бюрократические препоны.

Мне следует брать пример с него.

А там уж и правда видно будет .

Я им покажу.

— У метро годится? — спросила Вики.

— Что? — не понял я.

— Метро, — повторила она. — Ничего, если я высажу тебя у метро?

— Годится, — ответил я. — Где-нибудь там.

— А ты вообще куда направляешься? — спросила она.