Дик Фрэнсис - Перекрестный галоп

В кладовой я нашел самую большую пару резиновых сапог, и, что удивительно, они прекрасно мне подошли. Я также позаимствовал у матери длинный плащ-дождевик и кепи — у отчима. И отправился в «Виллрайт Армс» относительно хорошо защищенный, хотя капли воды все же попадали за воротник и стекали по спине.

— Я уж думала, ты не придешь, — сказала Джинни, пока я стоял в предбаннике и снимал плащ, оставляя на белом каменном полу огромные лужи. — Тем более в такую жуткую погоду.

— Псих, — согласился с ней я.

— Кто? Ты или я? — спросила она.

— Да оба хороши.

Она расхохоталась. Джинни изо всех сил старалась организовать мне радушный прием. И это было делом непростым. Уж лучше бы она оставила меня в покое и веселилась с другими гостями. Мужу ее это тоже не понравилось, и я принял это как добрый знак — значит, брак у них крепкий и по любви. Но насчет меня беспокоиться ему не стоило. Джинни, конечно, женщина славная, но не в моем вкусе.

А кто, интересно, в моем вкусе?

Я переспал со многими девушками, но то были ничего не значащие мимолетные связи, иногда всего на одну ночь. Настоящей подружки у меня никогда не было. В то время как в Сэндхерсте, а потом и в полку друзья мои, молодые офицеры, заводили серьезные романы, даже женились иногда. Я же, если честно, был женат только на армии. Без сомненья, я до сих пор был влюблен в армию и, уж определенно, собирался прожить с ней и только с ней, пока смерть не разлучит нас.

Но так уж вышло, что разлучила нас не смерть. Расстались мы из-за сущего пустяка — ампутированной после ранения ноги.

— Чем зарабатываете на жизнь? — спросил меня муж Джинни.

— Как раз в поисках работы, — ответил я.

— Ну а раньше-то чем занимались? — не отставал он.

«Господи, — подумал я, — почему бы прямо не сказать ему, что служил в армии? Разве я не гордился тем, что являюсь солдатом? Правда, то было до ранения. А сейчас, получается, не горжусь?»

— Банкир, — ответил я. — Работал в городе.

— Стало быть, рецессия достала? — с явной насмешкой в голосе заметил он. — А вся проблема в том, что выплачивали слишком большие бонусы. — Он кивнул. Он знал.

— Может, вы и правы, — ответил я.

Нас было семеро, и стояли мы, облепив бар. Помимо Джинни с мужем, здесь были еще две супружеские пары. Я не узнавал никого, ни один из этой четверки не выглядел по возрасту достаточно старым, чтоб ходить со мной в начальную школу.

Один из мужчин шагнул к стойке заказать для всех выпивку.

— Я кого-нибудь из них знаю? — тихо спросил я у Джинни, кивком указав на компанию.

— Нет, этих нет, — ответила она. — Думаю, погода отпугнула других гостей.

Я уже начал подумывать о том, как бы незаметно смотаться отсюда, как вдруг дверь отворилась, и в бар вошла еще одна пара, оставляя лужи на полу.

По крайней мере, мне показалось, что это пара, — до тех пор, пока они не скинули плащи. Две девушки — вернее, две молодые женщины, — и одну из них я узнал тотчас же, как только она сняла шляпу и встряхнула головой с длинными белокурыми волосами.

— Привет, Изабелла, — сказал я.

— Господи, — пробормотала она. — Вот уже лет сто, как никто не называл меня Изабеллой. — Потом пригляделась. — Черт побери! Это же Том Каури!

— Том Форсит, — поправил ее я.

— Ну да, да, знаю, — смеялась она. — Это я нарочно тебя так назвала. Всегда любила поддеть.

Что правда, то правда. Она всегда поддразнивала меня, порой довольно безжалостно, и это несмотря на то, что в возрасте десяти лет я был безумно влюблен в нее и даже попросил выйти за меня замуж. Она немного поправилась с тех пор, но это ей даже шло. Все у нее было на месте.

— Как же теперь тебя зовут? — спросил я.

— Белла, — ответила она. — Или Иззи. Только мама по-прежнему называет меня Изабеллой, в основном когда сердится.

— И часто ты ее расстраиваешь? — небрежно спросил я.

Она заглянула мне прямо в глаза, улыбнулась:

— Стараюсь как можно чаще.

«Вот это да», — подумал я.

Мы с Изабеллой почти полностью игнорировали празднование дня рождения Джинни, возобновив старую свою дружбу. А мне показалось, что и прежнее чувство к ней вернулось.

— Ты замужем? — почти сразу осведомился я.

— Тебе-то что за дело? — ответила она.

— Ну, просто хотелось бы знать, на чем стою, — то был довольно неуклюжий ответ.

— А самому-то тебе как кажется, на чем ты стоишь? — с долей ехидства спросила она.

Я стоял на своей единственной ноге. Что, интересно, она на это скажет?

— Ладно тебе, давай рассказывай, — попросил я.