Андрей Воронин - Инкассатор - Страшный рассказ

— Пожалуй, — медленно, задумчиво согласился Дымов. — Махну-ка я на недельку обратно в лес! Отосплюсь, кислорода нанюхаюсь, подумаю о житье-бытье…

(Там, в сарае, где всегда темно.)

— Правильно! — с энтузиазмом подхватила Ольга. — Прямо завтра с утра и отправляйся. И знаешь что? Возьму-ка и я недельку за свой счет. Поживем вдвоем на лоне природы. Глядишь, там, на свежем воздухе, ты и про супружеский долг вспомнишь…

Это был удар, но Дымов не видел способа его парировать и потому изобразил на лице ироничную улыбку.

— Ой! — сказал он с притворным испугом. — Я не ослышался? Здесь кто-то говорил о разврате?

— Не просто о разврате, — с напускной мрачностью поправила Ольга. — Здесь говорили о разнузданном разврате!

— Ну-ну, — сказал он. — Эту бы грозу да на ночь!

Ольга шутливо шлепнула его по затылку и ушла на кухню разогревать ужин. Дымов выкурил еще одну сигарету, думая о том, что все, возможно, складывается к лучшему: ему смертельно не хотелось предпринимать раскопки в полуразрушенном сарае, а в присутствии Ольги ни о каких раскопках и речи быть не могло.

Юрий припарковал машину, заглушил двигатель и привычно воткнул первую передачу — автомобиль у него был далеко не первой молодости, и ручному тормозу он не очень-то доверял. Выбравшись из жаркого салона на горячий асфальт, Филатов одернул пиджак, на ощупь поправил узел галстука и двинулся к подъезду, на ходу помахивая солидной кожаной папкой, одолженной Светловым у кого-то в редакции. Ходить в костюме он не любил, а уж водить в нем машину и вовсе ненавидел, но Димочка настоял именно на этой форме одежды: по его мнению, модный пиджак, белоснежная рубашка и галстук в сочетании с надраенными до зеркального блеска туфлями, безупречными стрелками на брюках и уже упомянутой кожаной папкой должны были хотя бы отчасти затушевать воинственную внешность бывшего десантника.

Чувствуя себя ряженым, перепутавшим время и место карнавала, Филатов толкнул тяжелую зеркальную дверь и очутился в прохладном вестибюле, отделанном по последней моде. Это был не первый вестибюль за сегодняшний день и даже не второй, так что сориентировался Юрий быстро. Здесь все было примерно так же, как в других местах, в том числе и личность в полувоенной форме, шагнувшая ему наперерез от стоявшего справа от входа столика.

Юрий вежливо поздоровался с охранником, заметив цепкий, профессионально заинтересованный взгляд, которым тот быстро смерил его скверно закамуфлированную пиджаком плечистую фигуру, и предъявил закатанное в пластик журналистское удостоверение. Удостоверением его снабдил Светлов — при нынешнем уровне развития техники это оказалось делом пяти минут.

— Я в рекламное агентство, — сообщил он, предвосхищая вопрос охранника. — Мне назначена встреча.

— Одну минуточку, — сказал охранник.

Он вернулся к своему столу, снял трубку внутреннего телефона и что-то уточнил, сверившись с липовым удостоверением, которое держал в руке. «Строго тут у них, — подумал Юрий, наблюдая за его манипуляциями. — Прямо как на оборонном предприятии. Впрочем, в наше время этому не стоит удивляться. Сколько ни кричи о победах над террористами, суть дела от этого не меняется: весь мир превратился в осажденную крепость, и никто не знает, откуда ждать следующего удара…»

К счастью, погрузиться в пучину воспоминаний о личном опыте борьбы с международным терроризмом на территории Чечни Юрию помешал вернувшийся охранник.

— Все в порядке, — сказал он, возвращая Филатову удостоверение. — Вас ждут. Второй этаж, направо.

Юрий кивнул и направился к лестнице.

На втором этаже он без труда отыскал дверь, украшенную броской вывеской с названием рекламного агентства. Это было четвертое по счету агентство, которое он посетил за истекшие тридцать шесть часов — вторник и часть среды. Светлов, более искусный в ведении переговоров, за это же время успел «окучить», как он выразился, шесть организаций, в той или иной форме занимавшихся созданием различных типов рекламы. Это был монотонный, однообразный и очень неблагодарный труд; сейчас, стоя на лестничной площадке и с тоской разглядывая очередную красочную вывеску, Юрий думал о том, какая, в сущности, собачья работа у всякого рода следователей и оперативников. У него, Юрия, хотя бы имелся стимул, а какой стимул у ментов, если не считать таковым их не слишком высокую зарплату?

Он открыл дверь и оказался в коротком коридоре, по обе стороны которого тянулись ряды одинаковых белых дверей. В торце коридора имелось широкое окно, подле которого стояло какое-то экзотическое дерево в огромной керамической кадке. В воздухе витал смешанный аромат крепчайшего кофе и табачного дыма. Краской здесь не пахло, поскольку агентство подвизалось на ниве телевизионной рекламы и тут никто ничего не рисовал.