Андрей Воронин - Инкассатор - Страшный рассказ

Другие машины на стоянке были пусты. Они напоминали стадо каких-то диковинных безволосых животных, сбившихся в кучу в ожидании грозы, которая должна была вот-вот разразиться. Юрий запер джип, еще раз оглянулся на тучу, которая заняла половину неба, и по выщербленным бетонным ступенькам поднялся на широкое больничное крыльцо. Миновав толпившихся под навесом больных в линялых байковых пижамах и изнывающих от скуки посетителей, он с усилием оттянул на себя тугую тяжелую дверь и оказался в вестибюле, до которого еще не добралась волна повсеместной реконструкции. Вестибюль этот был сумрачен, скверно освещен и от пола до потолка выкрашен убийственной темно-синей масляной краской с мертвенным свинцово-серым оттенком. Выцветшие, смазанные щиты с распорядком дня, перечнем разрешенных продуктов и грозными предупреждениями насчет кишечных инфекций на этом фоне смотрелись особенно впечатляюще, и атеист Филатов мысленно вознес к небесам коротенькую молитву, в которой убедительно просил, если что, прикончить его как-нибудь по-быстрому — по возможности дома или на улице, но только не в больнице.

Отстояв коротенькую очередь в справочное бюро, он поинтересовался, как ему пройти в хирургию. Толстая тетка в мятом белом халате и с довольно густыми черными усами на верхней губе до крайности неприветливым тоном выдала ему краткую, но при этом весьма подробную инструкцию. Следуя ее указаниям, Юрий вышел на улицу, отыскал нужный корпус и вскоре уже шел по длинному полутемному коридору, вдоль стен которого стояли хирургические каталки — некоторые накрытые простынями, другие голые. Навстречу ему бойко проскакал, опираясь на костыли и выставив перед собой закованную в грязный гипс ногу, какой-то выздоравливающий. В его правой руке, помимо костыля, был зажат полупрозрачный полиэтиленовый пакет, в котором виднелась пустая литровая банка. Банка при каждом шаге ударялась о костыль, издавая глухой звук, далеко разносившийся в пустом коридоре. Каталки и гипс говорили о том, что Юрий ничего не перепутал и находится на правильном пути. Потом он увидел у поворота коридора стрелку с надписью «Операционный блок» и свернул в ту сторону: если Ника не лгала, то она работала именно операционной сестрой.

На полпути к операционному блоку он почти столкнулся с молоденькой и довольно миловидной девицей в зеленом хирургическом балахоне. Спущенная марлевая повязка болталась у нее на груди, матерчатые бахилы глушили шаги. Судя по накрытому стерильной салфеткой эмалированному подносу, который девица держала в руках, это была медсестра. Увидев в коридоре постороннего, она удивленно приподняла выщипанные в ниточку брови, остановилась и строго спросила:

— Мужчина, вы куда?

Прозвучало это не столько строго, сколько сварливо — девчонка была слишком молода, и настоящей строгости в ней просто неоткуда было взяться. Юрий решил не обращать внимания на тон вопроса. Это была уже седьмая больница, которую он посетил за сегодняшний день, и повсюду с ним говорили примерно одинаково — не то чтобы грубо, но и без особенной приветливости.

— Палаты в другой стороне, — продолжала сестричка. — Кстати, а почему вы не взяли халат? Здесь нельзя без халата.

— Извините, — сказал Юрий, включая улыбку на полную мощность. Сегодня он столько улыбался, что это уже получалось у него чисто механически. Он побаивался, что к вечеру его улыбка стала больше походить на оскал, но тут же увидел, что ошибся: глаза его собеседницы едва заметно потеплели. — Извините, — повторил он, — я тут впервые. Собственно, в палаты мне не надо. Я ищу Воронихину. Не знаете такую?

Он ожидал отрицательного ответа: «Здесь такая не работает», «А кто это?», «Впервые слышу» — или чего-нибудь еще в этом же роде и с трудом сдержал вздох облегчения, когда сестричка, еще выше задрав брови, переспросила:

— Нику?

— Веронику, — сказал Юрий.

— Так у нее же отгулы, — сказала сестричка. — Целая неделя. Приходите в субботу, может, застанете. Или позвоните ей на мобильный… А вы ей кто?

Последний вопрос прозвучал с искренним любопытством, в котором, однако, угадывалась изрядная доля настороженности. Насчет мобильного девчонка явно ляпнула не подумав и теперь опасалась, что незнакомый, в сущности, человек, сейчас пристанет к ней с просьбой дать ему номер телефона Ники Воронихиной. А кто его знает, кто он такой, этот незнакомец? Вдруг маньяк?

— Мобильный у нее не отвечает, — сказал Юрий и для убедительности показал собеседнице свою трубку, как будто это что-то доказывало. — И дома никто дверь не открывает. А мне уезжать скоро. В субботу меня уже здесь не будет. Десять лет не виделись, представляете? Я ее брат.