Сергей Скрипник - Горная база

Это не было шуткой, как подумали «братцы». Они еще веселились, когда москвич, не успев справиться с замешательством, поднялся с корточек и отряхнул руки. Он пришел в их группу, балагуря и паясничая, и за короткое время успел их приучить к такому Аркаше Суслову. И никакой традиции новичкам демонстрировать свое умение в группе никогда не было. Командир решил пошутить, и ребята настроились на один из тех скетчей, что так скрашивают однообразный казарменный быт. И замешательство героя спектакля тоже отнесли на тот же счет. А когда Суслов достал из кобуры свою армейскую «Беретту» и протянул руку Лене Донцу за «Макаровым», ребята уже за животы держались. Гурьбой направились на полигон. На валуне остался сидеть Дрепт. Несколько голов удивленно повернулось в его сторону, но он глазами показал — все в порядке!

О интуитивной стрельбе Дрептом было вычитано из досье младшего лейтенанта, выписанного по памяти мелким четким почерком Чмелюка. Чем безупречна — и она же неуязвима, — государственная бюрократическая система? Своим архивом. Ты можешь быть всемогущим и безнаказанным в течение всей своей жизни, властвовать, казнить и миловать, принимать и отменять законы, бесчинствовать или смиряться. Но в самой большой, абсолютно большой своей власти ты не властен над госархивом. Ты для него — статистическая единица. Твое досье неуничтожимо. Его можно засекретить, но лишь на какое-то время. Оно вечно. И на какие бы категории ни делились все остальные большие и малые ведомственные архивы, они, как все ручейки, рано или поздно вливаются в реку, имя которой — госархив.

Судьба сыграла шутку с балагуром и эпатажником Аркашей Сусловым. Он полагал, что это он главный насмешник, а она показала, что нет. Он думал, что здесь, в Афганистане, для служебного обозрения существует на него только одно досье, с которым он был хорошо знаком. Короткое и стандартное, как рапорт. Где было сказано о нем то, что можно знать кадровикам и начальству именно здесь, в Афганистане. Но каким образом сюда попало его полное и настоящее досье из ящика с литерой «неприкасаемые»?! К которому имели доступ лица, которых можно пересчитать по пальцам?!.

Сидя на валуне, Илья Дрепт не мог не слышать выстрелов на полигоне. Он машинально отметил — профессиональная привычка, — чем на слух отличается пуля, выпущенная из «Макарова», от пули, выпущенной из «Беретты». Дрепту было противно до тошноты. И дело не в эмоциональном срыве — подумаешь, дал московскому снобу по носу. Если бы только это — потеря самообладания! Назначил бы сам себе наряд вне очереди. Пробежку с полной выкладкой по пересеченной местности. Но он фактически совершил должностное преступление. Чмелюк ознакомил его с секретным досье, и он разгласил служебную тайну. Пусть об этом и никто не узнает — Суслов уж точно будет, как рыба об лед, по крайней мере до возвращения в Москву, — но факт остается фактом, он прокололся и прокололся серьезно, и по своей вине. Неужели ему не дано узнать себя до конца и изжить свои слабости?

Вывело его из себя не досье само по себе и даже не подробное изложение родословной, демонстрирующее становление нового класса советской аристократии, а нюанс. Аркаша Суслов, помимо МГИМО, закончил ничего не говорящую ни Чмелюку, ни Дрепту новую элитную школу внешней разведки. Куда, как пояснили Чмелюку в Москве в ГРУ, отбираются дети папаш не ниже членов ЦК КПСС. Учат их по новейшим методикам и то, что давалось другим в Солнечногорске потом и кровью, им преподносится в состоянии транса или под гипнозом или с применением специальных психотропных средств. Дрепт приобретал свои навыки, пластаясь, сдирая до костей пальцы рук, и не помышляя, что тот же результат достигается кем-то в удобном кресле. Но это так. И живое подтверждение тому временный член РДГ Аркадий Суслов, демонстрирующий сейчас своим однополчанам искусство стрельбы «по-македонски» — из двух пистолетов, перекатываясь с носка на носок, будто пританцовывая. Не зависть, а злость мучила до нервной дрожи рук разжалованного капитана: и в этой профессии делят на белую и черную кость. И не меньше, если не больше — злость на себя за свою несдержанность. Не москвич виноват в том, что у Дрепта развязался язык, как у базарной торговки.

На полигоне наступила тишина, затем частая стрельба возобновилась, и Дрепт понял, что москвич перезаряжал стволы. Очевидно, ребята вызвали его на бис. Да, стрельба «по-македонски» впечатляющее зрелище, мысленно согласился Дрепт, но что с нею делать здесь, в Афгане, где имеешь дело не с ковбоями, а сумасшедшими азиатами, которые — бывало ведь и такое, — шли в атаку на БТР с музейными мушкетами?