Анатолий Гончар - Прапор и его группа

После короткого отдыха, вызванного необходимостью выхода в эфир, группа продолжила поиск. На этот раз времени они затратили намного больше. Мало того, что идущий в замыкании Северов всё время отставал и тормозил общее продвижение, так ещё к тому же и местность стала едва проходимой. Многочисленные бугры, возможно когда-то бывшие остроконечными вершинами древних гор, чередовались друг с другом, образуя взгорки и котлованы, в свою очередь изрытые довольно глубокими овражками от небольших ручьёв, истекающих, казалось бы, отовсюду, и бегущих везде и в никуда.

Когда до намеченного места разворота оставалось совсем ничего, бугры срослись в три небольших, параллельно уходящих к югу хребта, между которыми бежали все те ручьи, слившиеся вместе и превратившиеся в две небольшие речушки. При этом буквально всё пространство между хребтами оказалось завалено непонятно откуда взявшимися здесь стволами деревьев. Сергей хотел было двигаться вдоль берега, перебираясь от одного завала к другому, но подойдя ближе, понял: идти таким образом они будут до самого вечера и, подождав, когда подтянуться остальные, начал подъем на вершину вытянувшегося к югу хребта.

Что сразу не понравилось Ефимову, так это впечатление идущей по вершине тропы. Нет, никаких следов, ни примятостей на хребте не было, но что-то было не так. Словно кто-то не пожалевший сил, расчистил узенькую полоску в его центральной части, свалив весь хлам, ветки, стволы деревьев на и без того загроможденные бока и склоны.

Сергей поднял руку и остановился. Осмотрелся по сторонам: всё было тихо, ни подозрительного движения, ни лишнего звука. Постояв так некоторое время, Ефимов повернулся лицом к настороженно вслушивающемуся в тишину сержанту Костикову.

«Глядеть в оба», «Идти за мной, след в след», — показав знаками что следует делать, старший прапорщик дождался, когда сержант передаст команду по цепочке и, стараясь держаться от центра расчищенной тропинки как можно дальше, пошёл вперёд. Иди было нелегко, но всё же гораздо легче, чем по лесным завалам, что оставались у ручья внизу.

Сержант Северов по-прежнему шёл в замыкании, он изо всех сил старался не отставать от беспрестанно уходящей вперед группы, но у него ничего не получалось. Сержант видел, что иногда разведдозор останавливается и его ждут. Он понимал, что является помехой, но сделать ничего не мог, просто не хватало физических сил. Когда группа выбралась на относительно ровный хребет, он ужасно обрадовался. Когда же головняк вильнул вправо и вновь поперся через бурелом, Леонид понял, что это его шанс. Хоть какое-то время группа не будет томиться в ожидании, когда же он, Леонид Северов продерётся через очередное препятствие. И когда вся группа, вытянувшись в одну цепочку, направилась вслед за всё дальше и дальше уходящим прапорщиком, он, сержант Северов, шагнул влево и зашагал по свободной от всяких веток хребтине. Он был доволен, теперь уже ему приходилось останавливаться и ждать других, едва плетущихся по бурелому спецназовцев.

Сергей уже начал подумывать, что скоро пора будет снять координаты и начать заворачивать вправо, когда позади ухнул взрыв. Многократно повторенный эхом, он разлетелся во все стороны, уносясь всё дальше и дальше. Костиков мгновенно опустился на колено и машинально снял оружие с предохранителя, но вокруг стояла поразительная тишина. Только было слышно, как сопит распластавшийся на земле пулемётчик Круглов да журчит у подножия хребта пробивающий себе дорогу ручей. Затем позади раздался полный боли всхлип и чьё-то приглушенное:

— Подрыв!

Сергей мысленно выругался. Отступил к Круглову, отрывисто бросив:

— Наблюдай, — почти бегом устремился к тыловой тройке. Уже на бегу он понял, что в тылу взорвалась не простая тротиловая шашка, а нечто более мощное, возможно, выстрел от РПГ. От нехорошего предчувствия в груди стала расползаться ледяная глыба.

В том, что лежавший посередине хребта боец — сержант Северов, Сергей почти не сомневался. Так оно и оказалось. Взгляд Ефимова мгновенно выхватил происходящее: прямо посередине хребта сидевший на коленях, окровавленный Простов, обеими руками зажимал большую рану в правом подреберье подорвавшегося разведчика.

— Живи, солдат, живи! — словно заклинание повторял группник. Два пустых тюбика из-под промедола лежали тут же в запорошенной землёй и окрашенной в красное траве. — Живи, солдат! — он почти кричал, словно своим криком, своей терзающей сердце болью мог вернуть тому жизнь.