Сергей Зверев - Курс на дно

Дверь с легким скрипом отворилась, и Ракитину с Татьяной после кромешной темноты отсека сумрак, царивший внутри субмарины, показался светлым днем. На пороге стояли уже знакомые доктору молодые парни, и тот, что постарше, неожиданно усмехнулся и устало произнес, опуская ствол автомата:

— Ну, привет, ребята. Выходите — наши в городе…

Минут пятнадцать ушло на то, чтобы перебраться в центральный отсек, где морпехи в нескольких словах рассказали обо всех своих приключениях, а Ракитин поведал о наводнении, налете пиратов на «Орион» и дальнейших событиях.

— Это правда, что здесь все заражено этой гадостью? — повел рукой Никонов и мрачно взглянул в глаза доктору, в этот момент заботливо отпаивавшему Северцеву минеральной водой.

— Да, правда… — как-то нехотя ответил Ракитин.

— Тогда нам нельзя покидать подлодку, — раздумывая о чем-то явно невеселом, заявил сержант. Никонов устало присел на какой-то ящик, положил автомат на колени и, глядя на Ракитина снизу вверх, медленно произнес: — Если они все загнулись, то и мы теперь будем разносчиками заразы, которую ты, док, так заботливо для этих гадов приготовил. Вообще-то, помирать неохота, но другого выхода, я думаю, у нас нет… Сейчас мы с Серегой задраим люк и положим субмарину на грунт. И — амба, как говорят у нас на флоте…

Капитан второго ранга Меркулов невидящим взглядом смотрел в раскрытый судовой журнал и мучительно размышлял о том, что и как он будет говорить в солидных кабинетах штаба ВМС во Владивостоке, в которых восседают вальяжные и очень серьезные мужики с большими звездами на адмиральских погонах. Наверняка придется побывать и в мрачноватом кабинете начальника особого отдела флота… За все и за всех спросят! Хорошо, если просто в отставку вышвырнут, а то ведь могут и под трибунал подвести. Из Москвы уже пришла шифрованная радиограмма, в которой грозное начальство сурово вопрошало, почему эсминец до сих пор не прибыл в порт назначения.

«Да потому! — выругался про себя кавторанг. — Потому, что я самый большой дурак из всех, когда-либо носивших военно-морскую форму. Надо было сразу, без промедления сдать мальчишку местной полиции в ближайшем поселке, и все! Как без всяких проблем сдали полиции того боевого пловца, что нам мину под брюхо поставил. Сдали, и все… Подскочил к эсминцу катер с надписью «POLICE», на борт поднялись трое здоровых молодцов, взяли аквалангиста за шкирку и в наручниках увезли, даже сиреной не отсалютовали на прощание. Всем хорошо: нам забот стало меньше и малайской полиции галочка в отчетах. И доктора этого с его бабой искать — тоже ведь не наше дело, не наше! Пусть МИД и шустрил бы по своим каналам… Кравцов погиб с ребятами… Ну, что поделаешь, это служба, бывает. А вот какого черта я, старый дурак, на поводу у мальчишки, у этого Никонова пошел, а?! И где они с Лагодичем теперь? Где?! Ладно, командир, что толку крыльями махать да как баба кудахтать… Все! Семь бед — один ответ! Снимаемся с якорей и топаем в Калькутту. Был бы ты, кавторанг, чуть поумнее — давно бы уже там ви́ски хлебал…»

В дверь каюты негромко постучали, и, услышав командирское «да, войдите!», на пороге появился старшина первой статьи из старослужащих и, четко козырнув, протянул Меркулову листок бумаги.

— Радиограмма, товарищ капитан второго ранга! Правда, странная маленько, но вахтенный велел все равно вам доложить…

Меркулов нахмурился, предчувствуя новые неприятности, и молча взял радиограмму. Пробежал глазами текст, затем вернулся к началу и прочел еще раз, уже внимательно и без спешки. Текст был коротким: «Командиру российского эсминца. Живы, здоровы. Случайно повстречались с русскими туристами. Скоро будем. Готовьте встречу… Дембель, Салага».

— Тебе до конца вахты сколько еще? — неожиданно спросил старшину кавторанг.

— Через пятнадцать минут смена, — глянув на запястье, где красовались дешевенькие электронные часы, недоуменно ответил старшина и осторожно спросил: — А что?

Меркулов молча развернулся, подошел к своему холодильнику, достал из него початую бутылку «Джонни Уокера», взял со столика два стакана и налил в оба до половины темно-золотистой жидкости. Затем на секунду задумался и один из стаканов долил до краев.

— Бери! — сердитым тоном приказал, указывая старшине на полный стакан. Сам взял другой и слегка звякнул краешком о стакан онемевшего от невероятности происходящего морячка — да такое только во сне может быть, чтобы кавторанг с пацаном виски в капитанской каюте распивал! Сон и бред… — За хорошие вести, старшина… Ну вот, молодец! На, шоколадкой зажуй… А теперь дуй в кубрик и забудь все, как страшный сон. Вахтенному скажу, что лично освободил тебя и отправил спать. Все понятно, старшина?