Сергей Зверев - Курс на дно

— Да уж, настоящее «хождение за три моря» получается, как у Афанасия Никитина… До Калькутты еще дойти надо, — с сомнением покачал головой Лагодич. — Сейчас Сингапур будет, а потом Малаккский пролив — между прочим, самое пиратское местечко в этих краях! Я читал, что этот пролив — главный морской путь, соединяющий Тихий океан с Индийским, в Индонезию, Индию, Китай, да еще и для Южной Кореи с Японией через него грузы идут. Это, считай, то же, что Суэцкий и Панамский каналы. А пролив, между прочим, в самом узком месте всего два с половиной километра! И пираты — всякий сброд, но преимущественно малайзийцы — шустрят в этих водах испокон веков, можно сказать… Они тут до того местные власти довели, что те военное патрулирование пролива организовали!

— Да нам-то, думаю, по барабану! Они ж, наверное, не совсем бараны, чтобы на военный эсминец кидаться! Им, наверное, что-нибудь «торговое» подавай… — Никонов пренебрежительно фыркнул и потянулся за формой, лежавшей рядышком на брезенте. Для «индийского» похода старшина их разведроты неисповедимыми путями, известными только умудренным большим опытом и жизненной сметкой прапорщикам, добыл песочного цвета легчайший «тропический» камуфляж, подозрительно напоминавший натовский, но обозначенный, где положено, знаками различия российской морской пехоты и украшенный шевроном ОМРО на рукаве: скрещенные голубые молнии на фоне якорной мины. Надпись расшифровывалась просто: «Особый морской разведывательный отряд». В просторечии еще короче: спецназ. В итоге от стандартной формы у ребят остались только черный форменный берет и тельняшка, которые ни один морпех не поменяет даже на офицерскую фуражку какого-нибудь майора медицинской службы…

Сержант быстренько облачился в светлую удобную форму и, затягивая шнуровку высоких ботинок, уверенно подытожил:

— А если этим работникам ножа и топора все же что-то нехорошее в голову ударит и они на наш эсминец полезут… Ну, пусть рискнут здоровьем! Пушек у нас, конечно, нет, но все-таки «калашниковы» половчее детских рогаток будут! Так что, если что… Мы этим смуглым ребятам на раз объясним, что между русской морской пехотой и простыми мужичками, замученными работягами с сухогруза-торгаша, ну очень большая разница! Давай одевайся шустрей — через полчаса на ужин построение, а потом и в караул… Через день — на ремень! Вообще-то, мне вся эта экзотика уже поперек горла! Ну хоть бы чуток попрохладнее в этих тропиках было… Хоть и по полосе разведчика не носимся, а все равно вечно мокрый, как в сауне…

Через пару минут «друзья-однополчане» уже дробно сыпали высокими ботинками по гулким металлическим ступеням высокого трапа, спускавшегося на нижнюю палубу, где уже кучковались, покуривая и готовясь к построению, ребята из их взвода.

В эти же самые минуты в офицерской кают-компании старший лейтенант Кравцов обсуждал с командиром эсминца, капитаном второго ранга Меркуловым, задачи и особые подробности дальнейшей службы своих подчиненных.

— Так, старлей, заходим в Сингапур, становимся на рейде и берем лоцмана — мой штурман, конечно, парень опытный, но в проливе среди всех этих островков сам черт ногу сломит! Да и движение там, как в Москве в какой-нибудь час пик. — Капитан небрежно бросил на карту глухо стукнувший циркуль. — Ну а у твоих морпехов задача одна: бдить в оба глаза, нести службу согласно караульному уставу, а в случае чего действовать согласно обстановке и вводным! Даст бог, на эсминец никто кинуться не посмеет, но, как говорится, на бога надейся, а сам не плошай! Не сплошают твои орлы, старлей, если что?

— Не сплошают, товарищ капитан второго ранга! — Кравцов прикинул расстояние по карте: получалось, что «не плошать» его ребятам придется не один день, поскольку пролив тянулся ох и долгонько! Но служба есть служба, а уж в своих бойцах старлей был уверен на все сто — множество часов, проведенных на стрельбище и в спортгородке, затраченных на марш-броски и на занятия по рукопашному бою, не прошли для морпехов впустую…

…Чистенький, шумно-деловой Сингапур остался позади, трудяга-катерок лоцманской службы, обвешанный по округлым бортам старыми автомобильными покрышками, проводил пока еще русский эсминец через путаницу рассыпанных в проливе бесчисленных островов и островков, и корабль неторопливо взял курс на северо-запад…

Даже самые талантливые ученые — это прежде всего почти обычные люди, и им так же, как и самым простым грешным, порой хочется есть, спать, немножко отдохнуть за стопкой виски, покуривая в каком-нибудь уютном уголочке простую сигаретку из хорошего табака, выращенного где-нибудь в славной Вирджинии… Именно по этой причине в небольшом «научном городке», в котором, кроме уже известных нам русского профессора и его милой ассистентки, работали еще десятка полтора специалистов из разных стран, имелись, кроме лабораторий, и спальные домики, и некое подобие клуба-бара, по совместительству взявшего на себя и роли конференц-зала и пресс-центра, и хозяйственные службы, и, конечно же, кухня с самым современным оборудованием. На кухне трудились вольнонаемные повара из местных, и, хотя они и старались как-то учитывать разнообразные вкусы «разных народов», меню в большинстве случаев все же представляло собой набор из десятка местных блюд, основной составляющей которых являлся, конечно же, рис — во всех мыслимых и немыслимых видах и сочетаниях. А поскольку среди жителей поселка были ученые и врачи из недалекой Индии, из Японии, а сборную Европы представляли немцы, поляки и даже один швед, то нетрудно догадаться, что некоторым «поселянам» и рис, и прочие местные карри и салаты из бамбука давно стояли поперек горла. Особенно почему-то негодовал и грустил здоровенный швед с пышной бородой, при взгляде на которого мгновенно вспоминались давние славные времена, когда грубоватые викинги с большими топорами в руках наводили ужас на всю Европу и прочие места, куда могли добраться их длинные ладьи с драконьими головами. Олаф Густавсон тосковал по настоящему горькому пиву и по настоящей малосольной рыбке из прохладных северных морей…