Анатолий Гончар - База икс

– Задавить их! – Хаваджи в ярости пнул подвернувшегося под ногу полоза и, брызжа слюной, начал отдавать приказания.

Шедшие за головным дозором боевики рассыпались в цепь. С левого фланга яростно заработали пулеметы, прижимая русских к земле. Выскочившие из-за деревьев гранатометчики, взвалив на плечо по «РПГ-7» отправили русским начиненные смертью подарки. Грохнуло. Сзади посыпались сбиваемые газами листья. Секундой позже впереди один за другим вспухли два черно-серых разрыва. А передовой отряд боевиков уже приближался к обороняемым позициям.

Они подходили все ближе. Вражеская пуля пробила левое плечо, и полковник, упав на грудь, лежал, не в силах подняться. Сквозь череду непрекращающихся выстрелов ему послышались чужие шаги. Правой рукой Виктор подтянул к себе заранее приготовленные гранаты. Усики отогнуты, осталось только выдернуть и отпустить. Они были уже совсем близко; казалось, что Юрасов слышит их дыхание. Он схватил одну из гранат, не жалея зубов, выдернул чеку и почти без замаха отправил гранату вперед. Рука тут же потянулась к другой, такой же тяжелой, такой же ребристой и одновременно такой гладкой «эфке». Он не слышал, как упала на землю предыдущая, как шарахнулись в стороны пришедшие по его душу бандиты. Все мысли Виктора были заняты этой последней, оставшейся у него гранатой. От боли, от обиды, от подбирающегося к сердцу отчаяния хотелось плакать. Даже чувствуя готовность уйти, не так просто сделать последний шаг, не так просто… К тому же ему по-мальчишески хотелось уйти, совершив подвиг, как в газетах, а тут он вдруг понял, что у него может недостать сил дождаться, когда враги окружат истекающее кровью тело. «Можно попасть в плен…» Мелькнувшая мысль заставила поспешить с действием. Виктор вытащил чеку, зажмурил глаза и сунул гранату под голову, но в следующий момент понял, что так умереть ему слишком страшно и некрасиво. Изуродованное лицо… Впрочем, кому нужно изуродованное лицо детдомовского мальчишки, не имеющего семьи? Но страшно. Виктор, застонав от боли, опустил руку вниз и, подсунув гранату в подреберье, отпустил чеку.

Первая, брошенная Юрасовым граната, хлопнула взрывом, унося жизнь не успевшего отскочить автоматчика. Вторая, чуть задержавшись, поддержала удаляющееся эхо своей подружки. Тело полковника, приподнятое взрывом вверх, вытянулось на земле и обмякло. Почти следом вбежавший на взгорок пулеметчик выпустил в уже мертвого Юрасова четверть своей ленты… И вновь наступило относительное затишье. Тяжело сопя и настороженно озираясь по сторонам, моджахеды вышли на позиции русских.

– Собака! – Тяжелый каблук шедшего впереди всех Магомеда Мамакаева ударил в затылок уже мертвого спецназовца. Следующий удар пришелся в развороченные взрывом ребра, и носок ботинка с хрустом вошел в окровавленную плоть. – Сука! – Бьющий с сожалением оглядел испачканную обувь – и новый удар во вздрогнувшее тело.

Другой моджахед, оказавшийся подле убитого почти одновременно с Магомедом, наклонился, взял в руку и с сожалением оглядел поврежденный взрывом пистолет полковника.

– Ай-я-яй, – поцокав языком, он отбросил в сторону так понравившуюся ему, но уже бесполезную вещь. Взглянул на продолжавшего избивать труп Магомеда и, покрутив пальцем у виска, поспешил вслед за расползающимися по вершине собратьями.

– Отставить! – рявкнул Хаваджи Мирзоев. Точно так, как рявкал на него в далеком тысяча девятьсот девяносто первом году офицер, обучавший его стрелковому делу. Хаваджи часто с тоской вспоминал дни, проведенные в той, уже давно не существующей армии.

– Да он, он… – Нервно озираясь, Магомет Мамакаев ткнул труп подошвой ботинка. – Он же… собака, ненавижу! На куски… чтобы никто… никогда…

– Отойди от трупа! – Наконец-то Хаваджи нашел, на ком выместить с утра бушевавшую в груди злобу. – Побежал и живо догнал свою подгруппу! – Тут кривая усмешка исказила красивое лицо Мирзоева. – Иначе я подумаю, что ты струсил.

– Я?!

Обиженный в самых лучших чувствах Магомет начал разворачиваться в сторону командира, готовясь высказать в ответ что-нибудь достойно-оскорбительное, но набежавший сзади двоюродный брат Мирзоева подцепил Магомеда под руку и потащил за собой.

– Оставь падаль свиньям! – попросил он, видимо, желая предотвратить разгорающийся конфликт.

– Свиньям! – согласился Мамакаев и, беззвучно захихикав, побежал догонять оторвавшуюся от них передовую подгруппу. Все спешили вперед; оставались лишь заранее назначенные люди, чтобы уносить трупы, бинтовать раненых.