Юлия Латынина - Разбор полетов

Да некоторые из ребят Голема, в частности те трое, которым было приказано убрать Сазана, на празднестве не присутствовали, и с тех пор их больше никогда и никто не видел.

К четырем часам дня, когда Сазан прибыл в Рыково, о состоявшемся примирении между «крышами» уже знали все, кому нужно, и в их числе был сам Ивкин.

В течение трех дней объединение Сазана и ребят покойного Шила было главной темой разговоров в Москве. Все решительно ожидали распадения бензинового королевства Шила на множество мелких улусов, все сходились в том, что великан Голем слишком простодушен и глуп, чтобы стать удачливым наследником своего покойного босса. Впрочем, Голем был не настолько глуп, чтобы не уметь заказать оппонента — на это большого ума не требуется, и все — кто с любопытством постороннего, кто с приятным предвкушением наживы — ждали исхода троянской войны за несколько десятков бензоколонок.

Все полагали, что Голем с Нестеренко рано или поздно схлестнутся из автоматов, и по всем понятиям Нестеренко выходил не прав — именно он полез на чужую делянку при еще неостывшем трупе Шила. И вдруг Нестеренко появился в «Соловье» в сопровождении Голема, и через несколько дней наблюдателям стало ясно, что простодушный великан готов служить недавнему обидчику с той же самоотверженностью, за которую его в свое время возвысил покойный Шило.

— Этот парень далеко пойдет, — благодушно произнес один из крупных московских воров, когда услышал о слиянии двух рыковских «крыш», а его собеседник добавил:

— Как заметил Аль Капоне: добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем просто револьвером.

Ночью двадцать второго июля в спальне Сазана раздался междугородный звонок.

— Валера?

Это звонил Шото из Новороссийска.

— Самолет АН-24, рейс 729, только что вылетел из Еремеевки в Москву, аэропорт Рыков.

— Спасибо, — откликнулся Сазан.

Грузовой АН приземлился в Москве в три часа ночи. Он был набит розами, произросшими в Краснодарском крае, и растаможки ему не требовалось. Трейлер, принадлежавший частной компании «Трафинко», выехал прямо на поле, и грузчики аэропорта и два шофера начали кидать в него длинные ящики, в которых, словно мумии, лежали бледные цветы, завернутые в мокрую марлю.

Охранники аэропорта внимательно наблюдали за погрузкой.

Через сорок минут все было закончено. Шофер закрыл створки трейлера, и тот выехал на ночную Рыковскую дорогу.

Когда габариты трейлера скрылись в темноте, один из охранников достал сотовый телефон, набрал номер и сказал:

— Валера? Они выехали. Мы едем за ними.

В пяти километрах от МКАД, на обочине Ярославского шоссе, скучал милицейский «жигуленок» с синей полосой и штатным бакеном на крыше. Место «жигуленок» выбрал очень удобное, можно сказать, не место, а мечта гаишника: знак, ограничивающий скорость сорока километрами в час, каковое ограничение здесь никто и никогда не соблюдал, и взгорок, надежно защищавший алчного охотника от глаз лихих водил. Припозднившиеся автомобили время от времени проскакивали по шоссе с легким шелестом шин, и водители в ужасе матерились от неминуемого штрафа, но гаишник, обретавшийся в столь хлебном месте, по какой-то загадочной причине злостных нарушителей не трогал.

Невозмутимость «гаишника» объяснялась очень просто: в «Жигулях» сидели Сазан, Муха и Голем. Все они были облачены в соответствующее обмундирование и имели при себе гаишные жезлы. Милицейский «жигуль» с предварительно свинченным номером был угнан три часа назад от одного из ночных кафе, и были все шансы за то, что до утра хозяева «канарейки» не хватятся.

— Во летит! — развеселился Голем, когда очередной любитель езды с ветерком взлетел на пригорок и врубил по тормозам так, что заскрипело и завизжало на всю округу.

— Тише! — сказал Сазан. Рация в его руке щелкнула, треснула, и чей-то голос произнес:

— Проехали двенадцатый километр. Через пять минут будут у вас.

Сазан вылез на дорогу.

Мелькнули огромные, как тарелки, фары, и на взгорок выскочил длинный трейлер с тупой мордой, украшенной буквами «SCANIA», и разрисованным цветочками задом. Лучшего и быть не могло — трейлер, как на заказ, пер под девяносто кэмэ.

Сазан махнул жезлом, и «сканила», скрежеща, остановился на обочине. Водитель спрыгнул с подножки.

— Нарушаем? — самодовольно спросил Нестеренко, подходя к Монблану грузовика.