Юлия Латынина - Разбор полетов

Незнакомец медленно обвел глазами плененный трейлер, кучу роз, уничтожаемых с варварством, достойным Пол Пота, и выражение дикой ненависти вдруг исчезло из его взгляда. Видимо, пленник сообразил, что, кто бы ни были эти люди, загнавшие трейлер в ночной подмосковный лес, у них были глубокие и неразрешимые противоречия с владельцами содержимого трейлера. Противоречия, которые в случае очной ставки окончились бы неминуемой и шумной стрельбой.

— Ты кто такой? — спросил Нестеренко у ползающего, как краб, незнакомца.

— А ты кто такой?

— Сазан!

Сазан поднял голову.

Пока Голем е Нестеренко старались над неожиданным попутчиком, материализовавшимся прямо из закрытого чрева трейлера, остальные двое налетчиков продолжали варварскую разгрузку краснодарской флоры. Теперь они стояли еще над одним ящиком.

Валера запрыгнул в трейлер и сразу увидел, что роз в ящике нет. Вместо пышных цветов с желто-красными венчиками и твердыми, колючими стеблями, в ящике лежало несколько мешочков, упакованных в непроницаемый белесый целлофан. Валера, недолго думая, распорол один из мешочков, и из разреза посыпался белый порошок. Пальцы Нестеренко оказались в порошке, и Сазан зачарованно лизнул собственный ноготь.

Он был небольшим охотником до дури, но ему не требовалось много личного опыта, чтобы убедиться, что перевозили в трейлере отнюдь не соду.

— Ящик — в тачку, — скомандовал Валерий, — трейлер потрошим в темпе и рвем когти!

— А этот? — Муха кивнул на недавнего пленника, который все еще тихо ползал в грязи.

— С собой, пришить мы его всегда успеем. Обыск был недолгий — кроме ящика с порошком, у самой стенки трейлера обнаружились два мешка опия-сырца. Вместительный зад «лендровера» едва не треснул, распертый запасами, которых рынку на Поклонной горе хватило бы на месяц жизнедеятельности.

— Постой! — вдруг спохватился Муха. — А его отпечатки?

Пальцы всех участников операции были покрыты особой пленкой и потому не оставили следов ни на угнанной «канарейке», ни на безвинно пострадавшем трейлере.

— Он ничего не трогал, — ответил Сазан. Нестеренко с Мухой спешно сорвали с себя милицейскую форму, до неузнаваемости загаженную за короткие полчаса разгрузки трейлера, и переоделись в джинсы и рубашки. Муха запрыгнул на водительское сиденье «лендровера», Голем сел рядом. Сазан помог освобожденному от веревок пленнику забраться на заднее сиденье.

— Пленка, — пробормотал пленник.

— Что?

— Пленка — с фотоаппаратом. Ее положили вместе со мной…

— Это?

Голем поднял в руке черную миниатюрную камеру. Сазан присвистнул: это был «Минокс». Не очень, может быть, новый и не замаскированный под какую-нибудь авторучку, но все же «Минокс».

— Рвем когти! — скомандовал Сазан.

«Лендровер» подпрыгнул на лесном ухабе, и пленник болезненно охнул — у него явно было сломано ребро, а то и два.

Ваня Сенечкин, четвертый из работавшей по трейлеру бригады, остался позади. Он сел за руль трейлера и, немного покорчившись, развернул мастодонта кабиной к шоссе. Затем он отогнал милицейскую «шестерку» поглубже между деревьями, влез в трейлер и повернул ключ зажигания. Тяжелая машина двинулась вперед, по следам «лендровера», стирая отпечатки шин внедорожника. На шоссе Сенечкин опять развернулся, оставляя поперек полос огромные шмотья грязи, и снова загнал трейлер в глубь леса. Милицейскую форму, жезл и фуражки он аккуратно свернул в тюк, сел в «канарейку» и проехал в лес еще двести метров.

Там, в глубине леса, стояла бетономешалка, угнанная со стройки четыре часа назад. Миксер, не дававший бетону застыть, был выключен всего час назад. Сенечкин завел двигатель и двинулся обратно к помойке.

Бетон еще действительно не остыл, и Сенечкин безжалостно опростал всю огромную, похожую на вздернутый кувшин центрифугу прямо на розы. Некоторые цветы избегли разрушения, но большинство, словно жители Помпеи и Геркуланума, погибло под толстым слоем бетона, извергшегося из рукотворного Везувия с автомобильным номером 44-37 МК.

Покончив со своим черным делом, Сенечкин бросил бетономешалку тут же, рядом с трейлером, пересек лес в направлении Ярославского шоссе и там сел в подкатившие десять минут назад «Жигули».

— Порядок? — спросил Сенечкина водитель «Жигулей».

— Миллион, миллион, миллион алых роз, — вместо ответа опять фальшиво пропел Сенечкин.

Милицейскую форму они выбросили в первый же случившийся по дороге прудик, предварительно привесив к ней обломок тяжелой трубы.