Юлия Латынина - Разбор полетов

В общем, в казарме Андрею жилось намного хуже, и он даже вспомнить не мог, когда он последний раз днем лежал на кровати и смотрел телевизор.

По телевизору начали как раз показывать классный фильм, когда в комнату Андрея вошел «ярославец». У «ярославца», которого, как Андрей теперь знал, звали на самом деле Мухой, лицо было приветливое и вежливое. Такое же приветливое лицо было у врача из районной больницы, когда у мамы был рак, а врач сказал маме, что это язва. Андрей понял, что последнее, что он видел в жизни, был этот подвал и телевизор, и Андрей пожалел, что ему не дали досмотреть фильм.

Муха привел Андрея в гостиную комнату и велел сесть в большое кожаное кресло. При виде этой комнаты Он немного успокоился: у входа в гостиную лежала шкура настоящего льва, а паркет был натерт так, что в нем отражались все висюльки хрустальной люстры. Он подумал, что вряд ли его будут убивать в комнате, где его кровь может запачкать шкуру льва, но потом он вспомнил, что человека можно убить удавкой, совсем без крови, и опять приуныл.

В комнате сидело несколько человек, и прямо напротив Андрея оказался высокий молодой еще человек с рыжими волосами и мертвыми глазами шоколадного цвета. Человек развалился в кресле, закинув ногу за ногу, и его коричневый начищенный ботинок покачивался совсем недалеко от носа Андрея. Андрей безошибочным чутьем определил, что его жизнь и смерть зависят именно от этого человека, и не посмел поднять на него глаза, а стал глядеть на начищенный ботинок.

Наискосок от него, тоже в кресле, сидел здоровенный детина, что твой КамАЗ, в грязной рубашке и с кучей золотых колец на пальцах, и глядел на Андрея — безразлично, а на молодого человека — весьма неприязненно.

— Есть хочешь? — нарушил молчание молодой человек, которого, как впоследствии услышал Андрей, звали Валерий.

— Он уже нажрался, — ответил за солдата Муха. — Два обеда умял и сортир изгадил. И чем они их там кормят, в армии, — подошвами, что ли?

Андрей сглотнул.

— Ну, и чего ты решил сбежать? От плохой еды или как?

— Меня убили бы, — сказал Андрей.

— За что?

— За пятнадцатое. Пятнадцатого июля погиб Шило.

— И что случилось пятнадцатого?

— Вы знаете.

— А ты своими словами расскажи. Рассказывать умеешь?

Андрей сжался в комочек.

— И лучше не ври, — добавил сбоку Муха.

— Нас в патруль послали, — сказал Андрей, — меня, Сашку Лотова, и еще прапор с нами был — Кудасов

И замолчал.

— Смелее, — подбодрил Муха.

— Ну, мы стали на Алтыньевском шоссе, там где съезд на Рыкове, и начали проверять машины. Час проверяли. Кудасов бутылку вытащил, нам с Сашкой выпить дал. Я так немного выпил, а Сашка заглотил прилично. Потом мы одну тачку проверили, а Кудасов говорит: «А слабо будет в иномарку пальнуть?» Я даже не понял, а Сашка говорит:

«Как так?». А Кудасов говорит, что он вчера поспорил, что мы, салаги, в иномарку шмальнем. Объясняет и улыбается так. Мне это не очень понравилось, а Кудасов говорит, что если мы откажемся, то он нам такую жизнь устроит, что Магадан за Бермуды покажется. Я говорю: «А нас не арестуют?» А Кудасов: "Да ты че! Мы же при исполнении. Скажем, что, мол, этот чудак на букву "м" отказался права предъявить. Нечего им, мол, «новым русским», на иностранках раскатывать".

И тут видим — «мере» едет. Там такой взгорок, машину издалека видно, за километр. Она сначала на взгорке показывается, потом вниз, а потом около нас выныривает. Ну, Кудасов и говорит Сашке:

«Иди и стреляй». — «Как стреляй?» — «Ну останови его и шмальни, куда угодно, вот смеху-то будет». Сашка пьяный был, ему тоже интересно стало: вроде как старший разрешил пострелять по иномарке. Ну, он остановил иномарку и говорит: «Ваши документы». Водитель документы протягивает, а Сашка автомат наперевес и как пальнет куда-то в крыло. И захохотал.

Андрей сглотнул и замолчал.

— Рассказывай, сокол, — ласково проговорил Валерий, — как начал, так и кончай.

— Ну, а это авторитет оказался. Он тут же ствол вытащил и Сашке — промеж глаз. И — по газам. Ну, тут Кудасов рассвирепел, скачет в машину, мне кричит: «Веди!» Я тоже злой был — Сашка-то пошутить хотел, а ему, считай, полголовы своротило. Ну, потом СОБР вызывали, этот авторитет в квартире заперся… Меня Кудасов отвел в сторону и говорит:

«Ты молчи в тряпочку, что было, а то и меня и тебя замочат. Скажем, что он первый стрелял. Ни с того ни с сего».

— И чего же ты решил сделать ноги?

— Убьют меня, — повторил Андрей, — я потом уже сообразил: не спорил Кудасов ни с кем насчет стрельбы. И еще у него рация была, из нее орёт-слышно на десять метров, а до того, как разговор завести, он так от нас отошел, и я слышу — с кем-то говорит. Я тогда подумал, что он говорил по рации, а потом сообразил, что треска не было слышно. Так что я думаю — он по сотовому говорил. Кто-то ему мобильник дал. В комнате наступило молчание.