Юлия Латынина - Разбор полетов

Задумался и добавил:

— Бачило — он зверь! Первый стакан выпьет — белку в глаз бьет, только на первом он не останавливается. Упьется и давай костить черножопых. Очень ему тамошние пески надоели, а в Россию не переводят.

— А как же он тут появляется? — спросил Сазан.

— А по воздуху. К нам из Байшана транспортник летает, — вот он, когда осточертеет, вместе с грузом забирается. Денек погостит и обратно.

— А москвичи тут бывают? — спросил Сазан.

— Бывают. Вон, на прошлой неделе Сергеев с Васючицем был.

— Это кто — Сергеев?

— Генерал-лейтенант. В Рыково-2 командует. Они втроем в Афгане были — Бачило, Сергеев и Васючиц. Сергеев в армии остался, а Васючиц сначала в «Воентехе» был, потом они чего-то не то продали, его из армии-то и поперли. Ну, он в бизнес пошел — три года назад ходил здесь в красном пиджаке, с девицами, баню сжег, едва голышом выскочил. Там, в бане, девица сгорела — Тарас едва это дело замял. А потом смотрю — он все как-то съеживается, словно мячик шилом пырнули, и совсем пропал. А недавно приехал — он уже шишка в какой-то московской конторе. Комитет… нет. Служба авиационного контроля. А может, и не авиационного. Точно — не авиационного, транспортного.

Порыв ветра донес откуда-то из-под скалы взрыв смеха и длинную английскую фразу — представитель американского фонда пытался объясниться с гостеприимными хозяевами. Далеко-далеко, в Ахундовке, от длинного причала отделилась рыбацкая шхуна, закачалась на волнах и потихоньку поплыла в море.

— Ну что, — сказал пилот, — пора, наверное, грузиться. У них еще вторая серия будет, в «Золотом Роге».

— Приятно было поговорить, — сказал Сазан.

— Ты здесь завтра будешь?

— Не-а.

— Завтра этот козел иностранный непременно хочет на «аллигаторе» полетать.

— И что?

Пилот мечтательно улыбнулся.

— Я с ним полетаю. Я с ним так полетаю, что он поймет, чем «аллигатор» от автобуса отличается.

— Он тебе всю кабину заблюет, — сказал Сазан.

— За правое дело и пострадать не жалко. Приходи, полюбуешься.

— Не могу, — ответил Сазан, — у меня в Новороссийске тетка. Босс отпустил навестить, так что меня завтра не будет.

На следующий день Сазана действительно не было с веселой компанией. Он уехал из Ахундовки затемно — на синих потрепанных «Жигулях» 1986 года рождения. Накануне он сказал в пансионате, что едет к тетке в Новороссийск, и тщательно расспрашивал про дорогу.

Впрочем, его маршрут для человека, едущего к тетке в Новороссийск, выглядел не совсем обычно. Километров за тридцать до города «Жигули» свернули вправо, потом налево, еще раз налево и наконец остановились перед небольшим придорожным ресторанчиком, украшенным изображением девушек с серпами и православным крестом.

Сазан зашел в ресторанчик и через минуту вышел из него вместе с другим человеком, в черной кожаной куртке и в джинсах. Спустя мгновение длинный черный «БМВ» с двумя антеннами уносил его к побережью.

Пилот Михаил весьма бы удивился, увидев, какую машину прислала за потрепанным жизнью охранником его тетка.

Спустя пятнадцать минут «БМВ» въехал в распахнутые ворота и остановился у мраморного крыльца виллы. Вилла явно строилась с таким расчетом, чтобы ступени ее, словно у венецианского палаццо, спускались прямо к воде. Но в последний миг безопасность взяла верх над эстетикой, и с мраморного портика, с которого должен "был открываться дивный вид на зелено-синее море, просматривался только глухой бетонный забор.

Хозяин виллы ждал Нестеренко на веранде, увитой цветущей зеленью.

— Дарагой! — сказал хозяин с явным грузинским акцентом. — Как я рад тебя видеть! Что с твоими волосами? Ты же был рыжий, как иностранный шпион Чубайс!

— Сменил прическу, — сказал Сазан. — Как твои дела?

— Плохо, — сказал хозяин, но его широкая улыбка и изобилие расставленных по столу закусок немного противоречили его словам, — после Кобы очень плохо. После смерти Кобы мне пришлось поставить вот эту стену, ты ее видишь?

Стену, действительно, трудно было не заметить сквозь прорези в трельяже. — Какой смысл иметь дом у моря и видеть перед собой забор, как на свалке? — спросил хозяин. Сильный грузинский акцент придавал фразам странную, напряженную музыкальность.

— Все грызутся между собой, как шакалы, — продолжал хозяин, — на прошлой неделе у Крота убили двух людей, одному было шестнадцать лет. Склады стоят пустые, корабли грузятся в Вентиспилсе, мне страшно думать, что будет, когда сюда придет нефтепровод.