Юлия Латынина - Саранча

— Мне очень хочется отомстить за Игоря. Но я не уверен, что ради этого я готов отдать свой завод бандиту.

— А тебе не кажется, что Игоря именно убили, чтобы завод заполучил другой бандит? Я имею в виду твоего коллегу-депутата.

И снова продолжительное молчание. Гаибов, видимо, привык обдумывать свои слова и не стесняться времени на обдумывание.

— Да, я понимаю… Но Колунов ведет себя странно. Он… я готов был поклясться, что сегодня на сессии он заговорит со мной о заводе и предложит защиту. Но он не предлагал. И Спиридон тоже больше не возникает… Возможно, они испуганы твоим приездом.

— Ты разговаривал с Чердынским?

— Да. Я вчера тоже… заезжал домой к Игорю. То есть к Яне.

— Это реально — его гипотеза насчет… московских конкурентов?

— Тебе видней. Я никогда конкурентов бандитам не заказывал.

Гаибов помолчал.

— Кстати, Фархад, ты на каком заводе работал?

— Я двадцать семь лет был главным технологом на Симаковском химико-фармацевтическом.

— Это где?

— В Челябинской области. Симаково — это такой городишко был, ужасно секретный. Сплошная нефтехимия и органический синтез. По-моему, это единственный город в России, где есть нефтехимический комбинат и нет трубы, по которой к нему идет нефть.

— Почему?

— А бог его знает. Наверное, думали, что через трубу шпион пролезет. Половина тамошних заводов химическое оружие изготавливала.

— И какие у вас там были проблемы?

— Ваши коллеги.

— Да? А мне сказала мать Игоря, что вас иностранцы купили.

— Вас очень интересуют подробности?

— Да.

— Нас действительно купили иностранцы. Посредством некоего Сергея Лисичкина, эмигранта третьей волны. Господин Лисичкин покупал акции через брокерскую контору, зарегистрированную в Петербурге. Контора была совершенно бандитская. Схема была простая. Господин Лисичкин убеждает иностранную компанию, на которую он работает, в необыкновенной ценности именно этого завода. Компания выделяет деньги на закупку акций. Брокеры скупают акции, скажем, по два цента штука и тут же продают их компании по двадцать долларов. Разницу в несколько миллионов долларов господин Лисичкин и господа брокеры пилят между собой.

— И компания ничего не замечает?

— Не сразу. В нашем случае речь шла об очень крупной фармацевтической компании. Четыре миллиона долларов для нее ничего не значили. Это же иностранцы. Им трудно представить себе, что их собственный менеджер может кидать их на несколько миллионов.

— Вы бы могли им это сказать.

— Сказали.

— И что?

— Компания была очень опечалена. Ведь если бы она уволила г-на Лисичкина со скандалом, она бы тем самым признала, что одну из крупнейших фирм мира грубо и нагло обманули. Это было бы плохо для репутации. Поэтому г-н Лисичкин ушел тихо и с превосходными рекомендациями и устроился работать в еще одну фармацевтическую компанию, для которой он тоже купил завод. На этот раз в Саратове. Совершенно тем же способом. Насколько я знаю, сейчас он работает на компанию номер три и покупает завод номер пять. Послужной список у него превосходный. Менеджер по России трех крупных западных компаний и очень богатый человек.

— А завод в Симакове?

— Издох. Господин Лисичкин покупал его с одной конкретной целью — наежить своих собственных работодателей на четыре миллиона баксов, Эта цель была выполнена. Заниматься заводом, на котором прошлого директора избили в подъезде монтировкой, когда он попытался опротестовать продажу акций, никто не стал.

— А второй завод? После Симакова?

— Алицкий? Видите ли, Алицк у нас в Свердловской области, а так как завод был крупный и знаменитый, то у директора сложились доверительные отношения с первым секретарем обкома вышеупомянутой области.

— То есть…

— Да. Секретарь приезжал на завод регулярно, и процедура его приема состояла в том, что они с директором затворялись в кабинете и выпивали там энное количество водки, прошедшей дополнительную специальную обработку на заводском оборудовании. В остальное время водка просто доставлялась с завода и ко двору. Не знаю, кто из них кого споил, но, когда я пришел на завод, директор обычно бывал беспробудно пьян к девяти часам утра, а большая часть остального руководства — к двенадцати. На заводе крали все, что можно, а любая попытка надавить на директора кончалась тем, что он звонил по прямому проводу в Москву и просил к телефону своего старого собутыльника.

В общем, мы с Демьяном бились как рыбы об лед и даже сумели кое-что поправить, а когда пришла пора делиться, выяснилось, что мы, по мнению директора, просто наемные работники и должны быть счастливы, что трудились бок о бок с собутыльником самого президента.