Юлия Латынина - Саранча

— А зарплату платят?

— Не-а.

Лешка взгрустнул, запихал в рот остатки батончика и со вздохом произнес:

— Там ваш банк сидит, московский. Ни хрена не платит, отец только тем и кормится, чего вынесет. Тебе, кстати, чего-нибудь такое не нужно?

— А что, например? — уточнил Муха.

— Ну… там не только пулеметы… «ПТУРСы». Пушки авиационные… Можно на заказ чего сделать…

— Подумаем, — сказал Муха и вытащил из кармана кожаной куртки баночку пива. — Хочешь?

Охранник поколебался, потом все-таки сказал:

— Не. У нас с этим строго. После работы — пожалуйста, а на месте — ни-ни.

— Ну и я не буду, — решительно сказал Муха, ставя банку на видное место. — Потом горло промочим, а? У тебя когда смена кончается?

— В восемь. У нас две смены — с восьми до двадцати и с двадцати до восьми…

Он грустно скосил глаза на баночку и вздохнул.

— А это самое, насчет «ПТУРСов»… — протянул Муха, — а с «Зари» у вас тоже все выносят?

— Не-а. Отсюда не выносят. Зачем? Здесь по семь тысяч платят. А вынесешь — выгонят.

— А на этом заводе, который пулеметный, не выгоняют?

— Еще как выгоняют. Они людей сокращают, чуть попался — вон.

— А чего ж крадут?

— А все равно не платят.

Некоторое время собеседники молчали. Муха, безразлично скосив глаза, смотрел на листок, прикрепленный к стене клетушки. На листке было вывешено расписание дежурств. Под двадцать третьим февраля, днем, когда был убит Нетушкин, значились две фамилии: «А. Каголов. М. Чаликов». Под сегодняшней дневной сменой значились те же фамилии. Только «М. Чаликов» был аккуратно перечеркнут, и сверху вписано: «М. Кураев».

— А лаборатория у Нетушкина где была — здесь или в институте?

— А институт, он здесь и есть. Вона, по дорожке пройдешь направо, за пустой цистерной, и там сразу институт. За одной колючкой были… Ой, Леха, у меня отец туточки служил, тут мухи без пропуска не летали, а теперь что? Разбазарили Россию,…

— А в ту ночь, когда Нетушкина убили, он, говорят, допоздна работал? — спросил Муха.

— Он всегда допоздна работал. До полуночи сидел. Когда Санычев поздно сидит, у него водитель всегда под окном ждет. А Нетушкин водителя отпускал.

— И в тот раз отпустил?

— Да.

— А кто же его вез? Охранники?

— Нет, он на вахту позвонил, Мишка трубку снял — он говорит, что сейчас поедет. Ну Мишка водителя вызвал.

Муха про себя отметил, что он угадал точно. «А. Каголов» и был его собеседник Лешка.

— А Мишка сегодня дежурит?

— Не-а. Должен, только не пришел чего-то. Звонил, что болен. Грипп.

Муха добродушно сморгнул. Лешка опять посмотрел на баночку с пивом. Пива очень хотелось, но Лешка мужественно превозмог искушение. Было бы здорово, если б бандит оставил эту банку.

— А что, — спросил Муха, — у вас в городе кто самый крутой?

— Колун, говорят. Я его в телевизоре видел, щупленький такой, и не скажешь, что крестный отец…

— А он к вам не сватался?

— Не, что ты. Наезжали тут какие-то, говорили — от Спиридона. Во, представляешь? Ночью подъехали с бензовозом, окно вышибли и в караулку мазут с водой налили…Ни отмыться, ни вычерпать…

— А вы? — удивился Муха.

— А что мы? У нас всего оружия — два табельных ствола, а эти приехали с автоматами…

— И что?

— А ничего. Поглумились и уехали. А нам субботник пришлось устраивать.

— А чего Спиридон хотел?

Лешка лениво пожал плечами.

— А хрен его знает, чего он хотел. Это к начальству — чего он хотел. Наше дело маленькое — мазут вычерпать…

На широкой лестнице заводоуправления, украшенной бюстом Ленина, появился Валерий Нестеренко.

— Ну, привет, браток, — поднялся Муха, — увидимся вечерком, а? За мной пиво и раки.

Два джипа у ворот согласно заурчали. Лешка смотрел, как широкая спина и бритая башка его добродушного собеседника исчезают за тонированным стеклом. «А че, душевный парень, — подумал Лешка, — не такой, как эти мудаки Спиридоньи… скорее, на колуновских ребят смахивает».

Любезные приглашения начальника областного УВД — это не тот аванс, который можно не уважить, особенно если после восемнадцати часов пребывания в городе на тебе висит труп, и труп при жизни был ментом.

Тарск был город довольно маленький — пятнадцати минут хватило бы, чтобы проехать столицу области насквозь, несмотря на ужасное состояние мостовых и обилие беспорядочно мигающих светофоров. Центр города, входящего в «Золотое кольцо», был довольно-таки ухожен: широкая площадь была вымощена брусчаткой, по правую руку от бывшего обкома стояли реставрированные торговые ряды, а перед ними, на обрывистом берегу речки Тары, вздымались белокупольные своды одной из самых старых российских церквей.