Александр Белов - Похищение Европы

— Для Рультетегин нет день и нет ночь. Он не смотри глазами.

Саша огляделся. Над бескрайним простором вставало огромное светило. Солнце было круглым и пористым, как апельсин; от его яркого света болели глаза.

— А это что? — спросил Белов.

— Твои олешка, — ответил Павел. — Теперь ты их с собой забери, однако.

Белов задумался. Вчера в азарте борьбы он поступил не совсем красиво — подарил Тергувье чужую вещь. Нет, хочешь не хочешь, а портсигар надо вернуть.

— Павел, — сказал он, — давай меняться.

Тергувье оживился.

— Однако, давай. Что хочешь менять?

— Этих оленей из табуна дедушки Они — на портсигар.

Павел задумался. Он молча курил и пускал дым колечками.

— И еще — твой ботинки на мой торбаса, — накинул цену Тергувье.

Для Белова это был лучший выход из положения. Он немного поломался — для виду, а потом согласился. В результате обе стороны остались довольны.

Белов получил назад портсигар и удобные торбаса из оленьих шкур, расшитые бисером.

— Рультетегин говори: «Павел, передай мельгитанин мои слова!», — сказал Тергувье, ловко справляясь с длинными шнурками.

— Он велел мне что-то передать? — удивился Белов. — Что?

— Два вещь. Рультетегин говори: «Мельгитанин, снова оседлай Сэрту и тогда будешь победи».

— Снова оседлай Сэрту? — переспросил Белов. Что бы это могло означать? — недоумевал он. Но недолго — «пройдет время, и ответы найдутся сами собой…» — вспомнил Саша. — Что еще?

— Рультетегин говори, ты — отец двух великих воинов, Петр и Павел. Свет Сэрту поможет им.

Белов опешил.

— Отец? Постой, ты, наверное, неправильно понял? У меня есть сын, но один, и зовут его Иваном…

Тергувье снисходительно прищурился и покачал головой.

— Камень падает вниз, птица летит вверх. Солнце уходит — наступает ночь. Приходит весна — тундра оживает. Никто не спорит с Рультетегиным; шаман лучше знает Тергувье. Шаман лучше знает, мельгитанин. Петр и Павел.

В эту минуту Белов сильно пожалел, что река Времени течет так медленно. До того, как проснутся Зорин и его свита, должно пройти еще несколько часов. Потом они похмелятся, загрузятся в вертолеты и улетят. А он вынужден их ждать. Ждать, хотя больше всего на свете в этот момент хотел бы оказаться в Петропавловске-Камчатском, в митрофановском особняке.

Белов взъерошил волосы. Он не представлял, как переживет несколько часов томительного ожидания. «Петр и Павел»… Ну конечно! Ведь он что-то подозревал, чувствовал, но почему-то… А, да какая разница, что он чувствовал?! Теперь Саша хотел только одного — поскорее вернуться в город и поговорить с Лайзой.

Александр не мог усидеть на месте. Ему нужно было что-то делать, иначе он лопнет от нетерпения. Белов двинулся вдоль ряда юрт. Тергувье окликнул его:

— Мельгитанин, меняй обратно коробочка на мой топор?

— Нет, Павел, спасибо… — рассеянно ответил Саша. — Кажется, сегодня мне больше ничего в жизни не надо. Даже твой драгоценный топор — и тот не нужен. Знаешь, бывают такие дни, когда кажется, что тебе больше нечего хотеть?

Тергувье задумался.

— Человек всегда хоти. Если он ничего не хоти, значит, он вчера умри.

Белов рассмеялся.

— Ты прав. Но сегодняшний день — исключение.

Не желая вступать в споры с мудрым табунщиком, Саша побрел к вертолетам. Он еще не знал, что и сегодняшний день — не исключение. Вечером он очень захочет повернуть реку Времени вспять, но, к сожалению, это окажется невозможным. Белов упустил из цепочки рассуждений одно-единственное, но очень важное звено — предсмертное проклятие Хранителя, наложенное на неизвестного убийцу и его род. Оно было сильным. И оно продолжало действовать.

Витек, Ватсон и Лукин не спали всю ночь. Шмидт ничего не знал об их делах; он просто честно выполнил поручение Ватсона. Стало быть, невероятное сходство купца Митрофанова, бывшего владельца особняка, где они жили, с криминальным авторитетом Князем нужно было воспринимать как данность. Упрямый факт, которому следовало найти объяснение.

Первым выступил Федор: он уже имел возможность все хорошенько обдумать.

— Чего тут непонятного? Дом хранит страшную тайну, и его хозяин следит, чтобы кто-нибудь ее не раскрыл. Вот он и присматривает за особняком. Пуще того — чтобы попугать честных людей, он вселяется в любые телесные оболочки. Предлагаю освятить особняк, а заодно уж выгнать нечистого из Князя. «Изыди!» — скажу я ему, и демон…

— Постой! — перебил его Ватсон. — Не части! Давай по порядку. Итак, в первый же день ты заметил, что за домом кто-то наблюдает. Так?'