Александр Белов - Похищение Европы

Услышав мелодичный звон стекла, Лукин приоткрыл заплывший глаз:

— Ты что собираешься делать, иудей?

— Окропить православного святой водой, — бесстрастно ответил тот.

— Хорошо хоть — не распять, — пробурчал Федор и сел на краю кровати.

Выглядел он неважно. Белов посмотрел на его опухшее и местами посиневшее (благодаря заботам бойцов Князя) лицо и решил Федора с собой не брать.

— Я сильно опасаюсь за психическое здоровье оленей, — сказал Саша и велел Лукину оставаться в городе, стеречь особняк и руководить рабочими.

Федор согласился, но без особой радости: провести еще один день без верных друзей, в опасном соседстве с призраком ему не очень-то хотелось.

Ватсон заметил, что призраки — такие же люди, как и все, только работающие в ночную смену.

— Должен же он когда-то спать, — мудро заметил доктор. — Если не будешь шуметь, то он и не проснется.

Федор был вынужден признать, что в словах Ватсона есть резон, и пообещал к возвращению команды приготовить какой-то совершенно уникальный плов.

— Самый лучший плов готовится на открытом огне, — заявил он. — Я поставлю медный казан на кирпичи, разведу огонь, нарежу морковь, лук и баранину, обжарю все это…

— Ты просто не хочешь сидеть в доме, — догадался Ватсон. — Хорошо. Сделай плов. Только ты его действительно сделай, а не чеши языком понапрасну.

Лукин, обиженный, насупился.

Белов оставил друзей за привычной беззлобной перебранкой и пошел в спальню Лайзы.

Девушка спала, уютно свернувшись калачиком. Саша нагнулся и осторожно поцеловал ее в плечо. Лайза улыбнулась — еще во сне — и сладко потянулась, выставив из-под покрывала миниатюрные ступни с обворожительными пальчиками.

— Я медленно высвобождаюсь из объятий Морфея, — промурлыкала она.

— Он — единственный мужчина, к которому я тебя не ревную, — сказал Белов и поцеловал ее в чистый высокий лоб.

Лайза по утрам запрещала целовать себя в губы: боялась, что ночной запах изо рта отпугнет Александра. Для Белова она всегда была прекрасной — и днем, и ночью, и по утрам, — но разве можно не потакать маленьким женским слабостям? Он не приветствовал хитрости, не любил глупости и ненавидел подлости, но потакал слабостям, любил шалости и обожал прелести.

— С добрым утром, любимая!

Лайза откинула покрывало; тонкая ночная рубашка задралась, обнажив темный ежик коротко стриженных волос.

— Что с тобой творится? — задумчиво сказал Белов.

Лайза насторожилась.

— О чем ты?

— Ты ложилась спать красивой, а проснулась — прекрасной! Маленькое чудо, которое происходит ежедневно. И оно мне так нравится!

Девушка встала с кровати и подошла к зеркалу.

— Если ты имеешь в виду стоящие дыбом волосы и мешки под глазами, то это скорее не чудо, а кошмар! Не пойму, что здесь может нравиться?! — воскликнула она в притворном ужасе.

— Все! — ответил Белов и снова принялся ее целовать.

Он ласкал шею, плечи, гладил ее талию… Бархатистая спина и великолепная грудь также не могли пожаловаться на недостаток внимания. Белов выплескивал утреннюю порцию нежности и все время ожидал, что Лайза сейчас вздрогнет и скажет:

— Постой-ка! А что там случилось с призраком и этим жутким воем?

Но Лайза ничего не сказала, и Александр успокоился.

«Наверное, она и впрямь обо всем забыла. Прав был Ватсон — сработала защитная реакция организма. Память сама вытеснила ненужное воспоминание».

Однако с Федором ничего подобного почему-то не произошло. Но Белов отнес это на счет более тонкой и нежной организации женской натуры.

«В конце концов, основные различия между полами даже не анатомические, а психологические. Мы по-разному устроены, вот и все. И не надо мудрить».

Но все же Белов опасался — как бы Лайза не забыла слишком много. Поэтому он осторожно сказал:

— Мы сейчас позавтракаем…

— И поедем на аэродром, — закончила за него Лайза. — Сегодня — Праздник лета, помнишь?

— Конечно.

— И ты должен побеседовать с Иваном Пиновичем Рультетегиным. Не забыл?

— Забыть генерального шамана Верхнего мира? — притворно удивился Белов. — За кого ты меня принимаешь?

Александр шутил, но он даже не подозревал, что встреча с этим человеком перевернет всю его жизнь.

После недолгих споров Любочку решили тоже оставить. В помощь Федору или Федора в помощь ей — это уже вопрос формулировки.

Белов, Лайза и Ватсон сели в «тойоту», Витек устроился за рулем.

— Ну что? — Саша взглянул на часы. Была половина восьмого. — Стартуем! К полудню будем в Ильпырском!