Александр Граков - Охота на крутых

– Хто в ентом дворе хозяин? – заорал дед Василь. – Свинья твоя, ты и доставай ее оттель! А я пойду пока ножик принесу, – и он поспешно скрылся за калиткой. Крякнув с досады, дед Федя согнулся вдвое и с трудом втиснулся в противоположный угол.

– А ну, пошла отсель, квартирантка недорезанная! – прохрипел согнутый вдвое дед, пихая Машку обеими руками в направлении дверцы, а затем, обозлившись, ухитрился двинуть ее ногой в зад. Это было его ошибкой. Свинья, утробно взвыв свинячьим фальцетом, заметалась в тесном и темном пространстве сажка, прижав, наконец, деда Федора своей тушей так, что у того в глазах помутилось. Очухавшись, он почувствовал, что сидит... в корытце со свинячьей похлебкой, а самой Машки и след простыл: она уже весело носилась по двору, забыв обиду, нанесенную его ногой в валенке. Зато теперь обиделся дед.

– Ах ты, полуфабрикат ходячий! Меня, кавалера двух орденов Славы и медали «За отвагу» – задницей в грязь?! Да я из тебя безо всякой машинки счас колбасу наделаю!

Подобрав валявшийся здесь же здоровенный кол, он решительно двинулся в атаку. Машка, углядев грозный заряд, поняла, видимо, что шутки кончились, едва начавшись. Поэтому, всхрапнув как‑то по‑лошадиному, понеслась по периметру хоздвора, отгороженного глухим забором. Как раз в это время в приоткрывшуюся калитку занесло деда Василия, весело помахивающего огромным немецким тесаком времен давно прошедшей войны. В другой руке была зажата поллитровка, заткнутая кукурузной кочерыжкой. Трехсоткилограммовый таран со вздыбленной щетиной подсек его как раз под коленки. Тесак полетел в одну сторону, поллитровка, блеснув на солнышке, – через забор, а сам кум, проехав на Машкиной спине пару метров, благополучно зарылся носом в кучу навоза, оставленную до весны посреди двора. На пару минут замерли все трое: свинья – в углу, а деды – кто где. Вытряхнувшись наконец из кучи, дед Васька взвыл:

– Федька, ты знаешь, какую свинью подсунула нам ента тварь? Я ведь бутылку на коленях у невестки выклянчивал! Ну, хвашистка проклятая, счас я тебя успокою!

Скрывшись на минуту в сарае, он появился оттуда, пряча за спиной киянку – трехкилограммовый деревянный молоток для жестяных работ.

– А ну, лови ее за ухи, я ей в лоб закатаю! Оглушим, а потом спокойно дорежем!

– Ну уж нет, я раз попробовал в сажке! – ответствовал дед Федя, забирая у него молоток. – Лови теперь ты, ты поздоровее...

Зажав Машку в углу двора, дед Василь молодецки ухватил ее за уши‑лопухи:

– Лупи!!!

Кум отчаянно взмахнул деревянной кувалдой, свинья дернулась в сторону... Раздался истошный вопль деда Василя: – Шо ш ты, гад, по рукам! – и он, подвывая от боли, рванул к калитке, впопыхах дернув ее на себя непослушной рукой. Она, конечно, захлопнулась, а с той стороны раздался веселый щелчок – задвижка упала в паз. Кумовья остались взаперти в обществе очумевшей хавроньи.

Дед Федор подхватил с земли отлетевший немецкий тесак:

– Не боись, Василь, я в войну в разведке метров на двадцать в живую мишень – хвашистов – такие ножички кидал!

Просвистев в воздухе, грозное оружие отсекло у Машки кончик уха и мягко вошло в стену саманного сарая.

– Промазал, надо же! – возбужденно заорал дед Федя и... осекся.

Взбесившаяся свинья уже не убегала от них. Опустив голову к земле, она рыла передним копьггцем землю. Налитые кровью и ненавистью глаза были устремлены на кумовьев... Первым оценил надвигающуюся опасность дед Василь: метнувшись к сажку, он взлетел на его крышу как Валерий Брумель – только без шеста.

А дед Федор не успел. Поэтому пришлось ему поменяться ролями с бывшей жертвой, и теперь уже он молодецкими прыжками измерял хоздвор, спасаясь от свинского возмездия. Наконец, улучив момент, кузнечиком скакнул через забор... Когда баба Фрося с машинкой для выделки колбас вошла в хату, кумовья приканчивали чудом не разбившуюся бутылку. Она открыла рот, но Федя опередил ее совершенно трезвым голосом:

–Ты знаешь, Фрось, я тебя давно уже не просил о чем‑то важном. А теперича вот просю: давай оставим Машку на приплод. А на Новый год свари холодца – вон сколько глупых утей и кур по двору шастают.

И дед Василь в знак согласия проголосовал «за» незабинтованной рукой...

– А я с тех пор в рот не беру свинины! – торжественно заявил дед Федя, когда унялся за столом хохот. – Понял, шо иная хрюшка по уму иногда могеть обойти какого‑нибудь современного начальника!

– Так, сазанятину ты не ешь, – констатировал Гек, намекая на рассказ деда о рыбалке все с тем же кумом, – свинину тоже не потребляешь... Чем же ты живешь?