Сергей Зверев - Здесь стреляют только в спину

Из вертолета высадились шестеро в черном. Бросаться в бой они пока не спешили. Пятеро переминались с ноги на ногу, шестой прохаживался перед строем и что-то говорил.

– Конечно, – продолжал Турченко, – проще всего бежать дальше. И скорее всего, убежим – эти парни на спринтеров не тянут. Но меня беспокоит отсутствие второго вертолета. Если они сбросят похожих парней восточнее – скажем, метрах в пятистах, то бег станет интереснее. Куда мы денемся между двумя оврагами? Они не спеша сомкнутся на нас и показательно положат...

– «И никто тебя не спросит, кого любил и скольких бросил», – заумно ввернул Борька.

– Я предлагаю принять бой... – Турченко неодобрительно покосился на Липкина. – Напасть первыми. Если от нас ожидают атаки, то в последнюю очередь.

«И чего это я тут делаю?» – подумала я.

– У меня «АКМ» и два полных магазина. И «стечкин» с обоймой.

– Я пуст, – сконфуженно признался Сташевич, – весь комплект зафиздячил. Вас же, олухов, спасал.

Борька отцепил от «Каштана» рожок, уныло взвесил на ладони, надавил большим пальцем на пружинку.

– Мало.

Невзгода покачала головой.

– Я палила в белый свет. И пистолет потеряла.

– Ах ты, умничка, – похвалил ее Борька. – Ну ничего, мы тебе новый купим.

– А у тебя как? – повернул ко мне бледные ланиты Турченко.

Я пожала плечами.

– Три раза стреляла. А вчера еще и в медведя...

– Да, учти на будущее, – строго сказал Борька, – в вареном виде мясо бурого медведя горькое и невкусное. Лучше всего его жарить или тушить. А потом можно и с лучком, и с майонезом...

– Очаровательно, – развел руками Сташевич. – Я дубину себе срублю. Иначе с чем в атаку пойдем?

– Когда я служил в несокрушимой и легендарной, мы на учениях однажды провернули интересную штуку, – задумчиво почесал переносицу Борька. – В итоге перехитрили условного противника и с боем взяли город Брест. Был у нас в роте непревзойденный мыслитель – старшина Фролов, чтоб он сдох...

– Подождите, – опомнилась я, – это спецназ. Они от вас мокрого места не оставят!

– Ну почему же, мокрое-то оставят, – возразил Сташевич.

– Никакой они не спецназ, – фыркнул Борька. – Орлята худо-бедно научились летать, но не вести боевые действия в условиях горно-лесистой местности. В овраге они вели себя убого. Кто не давал отсечь нас друг от друга и положить? Я не знаю, чего им надо от нас и кто они такие, но вояки из них никудышные. Вот мы – это спецназ. Верно, мужики?

– А то, – выпятил грудь Сташевич. – Покажите мне хоть одного настоящего поисковика, который не стоил бы двух спецназовцев.

– Эй, мужики, – негромко позвала Невзгода, отваливаясь от куста. – К нам тут посетители, давайте потом поговорим.

«Инструктаж» закончился. Неровная цепочка людей в черном перевалила через ложбинку и прогулочным шагом приближалась к лесу.

...Я не видела всех событий, я их просто представляла. Охотники испытывали нехватку в живой силе. От оврага до оврага – метров полтораста, а их всего шестеро. Они были вынуждены соблюдать огромные интервалы, чтобы охватить полосу прочесывания, а крайним определили траекторию практически по обрывам. Крайние и схлопотали первыми. Представляю, какое удовольствие получали Борька со Сташевичем, метая ножи из-под елочек. Перерезанные яремные вены не совмещались с жизнью. С криками и стонами они тоже не совмещались. Люди умирали беззвучно, в мучениях. Падали, вырывали из себя зазубренные лезвия и захлебывались в потоках крови... Как они дальше синхронизировали свое поведение, я не знаю. Возможно, визуально определяли положение очередного звена в цепи, а затем перекликались на языке зверей и птиц.

Потом наши стреляли на поражение. Одновременно Турченко, пристроившись за сосной напротив оставшихся, открыл кинжальный огонь, заставив их врасти в землю. Положение врага определялось из безопасной позиции на флангах – по кучным очередям, которые спасатель посылал поверх лежащих. Для опытного профессионала подкрасться к неприятелю – дело плевое. Набросились, как чупакабрас на глупых овечек. Борька рассек своему горло, а у Сташевича дрогнула рука – лезвие чиркнуло по шее, улетело в лес. «Не убивай...» – хрипел боец, прежде чем пуля поправила положение...

Четыре одиночных в воздух из «АКМ» – условный знак для нас с Невзгодой, и мы, сорвавшись из далекого укрытия, полетели к месту массовой резни. Трупы в черном, распахнутые рты с выпавшими языками, глаза на ниточках... Сташевич собирал оружие, остальные перетряхивали подсумки, карманы, рюкзаки убитых. У одного (видимо, старшего) удостоверение в синих корочках, у других и такого нет... Консервы, смоленые веревки, несколько гранат – гладких, круглых, с короткими ручками... Все перегружалось в наши отощавшие мешки, становясь трофеем. Короткий десантный автомат с откидным прикладом. «Носи на здоровье, твой цвет, – повесил Сташевич мне его за спину, – стрелять потом научим». Снова бег по пересеченной местности – обратно на запад. Время поджимало: вертолеты не летали – надо было пользоваться этим обстоятельством...