Станислав Гагарин - Страшный суд

Когда я догнал их в главном зале, все было кончено. Солдатиков из батальона Морозенко собирали вместе, заставив их держать руки за головами, самого подполковника искали, но тщетно, а люди его утверждали, что комбата не видел никто со вчерашнего дня.

Минеры из озерной группы снимали мощные заряды у котлов, и в самом деле могущие поднять на воздух ядерную их начинку, им помогали коллеги из группы, закончившей бой на дамбе, лесные ребята, кажется, были тоже здесь.

Операция как будто бы закончилась уже, и мне стало скучно, ибо ни о чем таком интересном поведать читателям я не мог, не было у меня ярких впечатлений.

— Нельзя ли мне побеседовать с кем-либо из захваченных вами солдат? — спросил я майора Селижарова. — Хочу узнать, почему они пошли за этим козлом,почему не поверили законно избранной власти…

Майор был страшно занят тем, что организовывал новую охрану атомной станции, совещался с руководством и физиками из персонала о том, как обеспечить бесперебойную работу котлов, ведь ядерную реакцию нажатием кнопки не остановишь, да и не было резона заглушать урановые топки.

— Чего вы от них хотите, — пренебрежительно отмахнулся Андрей. — Это же охлос…Стадо баранов, если по-гречески…

Я не стал поправлять майора, объяснять ему, что слово охлосозначает толпа,а не стадо баранов. В сущности Андрей Селижаров был недалек от истины.

— Берите любого, — сказал он.

Любымоказался среднего роста парень, по моим представлениям типичный уралец, кстати, парень и родом был из Ирбита, в котором мы однажды встречались со «всенародно любимым» в узком кругу за гостевым столом после партийной конференции: он был тогда еще завотделом строительства Свердловского обкома КПСС.

— Ты знал, что Белоярку хотели взорвать? — спросил я солдата милицейского батальона, поддержавшего ядерный шантаж.

Тот уклончиво пожал плечами.

— Вроде говорили ребята во взводе, — ответил парень из Ирбита, звали его Серегой, а по фамилии Башилов.

— А про Чернобыль слыхал?

— Как же, — отозвался он.

— Понимали вы, умники во взводе, что результаты вашего взрыва будут пострашнее, нежели Чернобыль? Что твой Ирбит разом накроет радиоактивной гадостью и земляки твои погибнут медленной, мучительной смертью, а с ними миллионы других уральцев… Да разве только уральцев…

Сергей Башилов испуганно дернулся.

— Такого уговора не было, товарищ генерал! — горячо запротестовал солдат. — Он все по-другому говорил… Попугаем, дескать, и все дело. А вам по миллиону «деревянных» и по две сотни долларов каждому в зубы. И отпуск внеочередной…

Мне стало немного смешно: парень принял меня за генерала, по возрасту прикинул, небось, в пятнистой форме мы выглядели близнецами, но смеяться было недосуг, нечто в словах долбакаиз Ирбита меня зацепило.

Мы вели толковище в кабинете главного энергетика Белоярки, размещенного в корпусе блока, в котором запустили когда-то первый в стране котел на быстрых нейтронах. Сие случилось уже давно, когда сей наивный расфиздяй из Ирбита и на свет еще не родился.

Майор выделил мне для конвоя собственного Шварценеггера, но я оставил культуриста из спецназа за дверью, чтобы не смущал обманутого парнишку грозным видом.

— Это кто же вам по «лимону» обещал? — спросил я. — И по две сотни долларов в придачу… Командир батальона?

— Что вы, — удивился Серега. — Откуда у подполковника баксы?Он обещал, главный…

При этом Башилов повернулся и чересчур определенно показал рукою направление.

— Самый главный?

Серега кивнул.

— И сейчас он еще здесь?

— Должен быть… Вертолет за ним не прилетал. Вы так быстро все определили… Наверху, поди, и не знают, что мы, значит, того…

«Вот так история! — лихорадочно соображал я. — Отстраненного от государственных дел узурпатора ищут по всей России, а вожачишко скрывается здесь, в какой-то сотне-другой метров от этого кабинета! Сообщить майору?»

— Охрана у него есть?

Сергей Башилов замотал головой.

— Кажись, разбежались… Мы с вами сейчас на пятом? Тогда он двумя этажами выше, в левом крыле. Вчера на посту там стоял… Хотите план нарисую?

Не произнося больше ни слова, едва сдерживая нервную дрожь, я протянул Сереге блокнот и паркеровскую — мэйд ин Чайна! — ручку.

Когда-нибудь я отдам в музей Гражданской войны и Конца Света этот незатейливый, но толковый рисунок-чертеж.

— Здорово изладил, парень, — сказал я Ариадне в брюках. — Если не соврал, будет тебе прощение и отпуск в Ирбит. А ежели вдруг горбатого лепишь…