Владимир Гриньков - Расстрельщик

Корнеевский провожатый не остался в приемной, тоже вошел в кабинет шефа. Молотов поднял голову. Их взгляды – его и Корнеева – встретились. И опять у Корнеева сжалось сердце. Этот взгляд выворачивал наизнанку. Требовал полной откровенности.

– Рассказывай, – негромко предложил Молотов.

Так дед начинает разговор с набедокурившим внуком.

– Захаров и Тихомиров повздорили, – начал Корнеев.

– Из-за чего?

– Не знаю.

– И даже предположить не можешь?

– Все началось без меня. Я услышал шум в коридоре, не то что шум, а так, разговор на повышенных тонах. Как будто Тихомиров кричал на Пашу, а Паша пытался его образумить.

– «Паша»? – приподнял бровь Молотов.

– Захаров, – пояснил Корнеев. – Мы ведь с ним были друзьями.

У Молотова ни один мускул не дрогнул на лице, но какая-то тень усмешки промелькнула. Корнеев это засек и понял, что немного дал маху.

– Хотя в последнее время о дружбе между нами говорить нелепо, – поправился он, – для меня он по-прежнему Паша.

Молотов никак на это не прореагировал. Смотрел на собеседника и ждал продолжения.

– Это всего несколько минут длилось, эти крики, – сказал Корнеев.

– Но хоть что-то ты слышал?

– С тихомировской женой вроде было связано, как мне показалось.

Мелькнул-таки в молотовских глазах огонек. Мелькнул и погас. А Корнеев успел заметить.

– Он даже крикнул…

– Кто крикнул? – уточнил Молотов.

– Тихомиров крикнул: «Ты же ее убил! Думал, я не узнаю?»

– А с чего ты взял, что речь о его жене?

– Потому что сразу после этого Захаров ответил: «Я твою жену пальцем не трогал».

– А дальше? – ровным голосом осведомился Молотов.

Голос был излишне спокойный. Просто неестественно спокойный.

– А дальше разговора не было. Тихомиров только крикнул: «Врешь!», и сразу же – выстрел.

Корнеев следил за выражением лица Молотова и чувствовал, что еще нигде не ошибся. Молотов вроде бы прикидывал в уме варианты, и пока все сходилось. Дело вполне могло обстоять так, как рассказал Корнеев.

– А почему же он тебя не убил? – неожиданно спросил Молотов и так резко вскинул голову, что Корнеев едва успел подбавить простоты и честности в свой взгляд.

– Меня-то за что было убивать? – растерянно улыбнулся Корнеев.

– И то верно, – согласился Молотов.

Не поймал.

– Он не в себе был. Я в коридор выскочил, а Тихомиров развернулся и пошел прочь. Шок, самый настоящий. Сам, наверное, испугался того, что натворил.

Молотов слушал, поигрывая желваками. И вот когда Корнеев эти желваки углядел, то понял, что Молотов все же нервничает. Значит, он, Корнеев, очень гладко пока рассказывает.

– Я перенес Пашу на диван. А он уже кончался.

– Сказал тебе что-нибудь перед смертью?

– Пытался, но не смог. Только хрипы из груди.

Молотов сжал руку в кулак, хрустнул пальцами.

– Дальше! – потребовал хмуро.

Будто хотел отчетливо себе представить, как все происходило в доме.

– Я, если честно, испугался, – проявил самокритичность Корнеев. – Думал, что и меня Тихомиров вот так же может – как Пашу. И когда Пашин пистолет увидел, будто заново родился. Пошел Тихомирова искать…

– Зачем? – быстро спросил Молотов.

– Не знаю. Вроде кто-то меня толкал. Захожу в комнату, Тихомиров стоит ко мне спиной. Я понадеялся, что он остыл и с ним уже можно разговаривать. Подхожу к нему, а он оборачивается и вот так… – Корнеев вскинул руку, показывая, как в него целился Тихомиров. – Ну, я его чуть опередил. Если бы не моя армейская выучка, он бы выстрелил первым.

В кабинете повисла тишина. Она тянулась долго, целую вечность, как показалось Корнееву. Первым тишину нарушил Молотов.

– Что делать теперь собираешься? – поинтересовался он.

– Я? – как бы изумился Корнеев. – Мое дело – служить.

Знал, как относятся к служивым людям. И старательно подыгрывал. Уже явилось чувство, что все получилось. И он почти ликовал. Но внешне, конечно, ничего не показывал.

– Сюда завтра придешь к девяти утра, – распорядился Молотов.

Корнеев щелкнул каблуками. Со стороны посмотреть – простак простаком. Но в душе понимал, что на данный момент одержал верх в игре, ставка в которой – его жизнь.

В особняк к Христичу Корнеев не поехал, убоявшись, что его маршрут могут проследить молотовские люди. На выходе из метро купил у цветочницы роскошный букет, а в соседнем магазине – шампанское. У него сегодня был считай что день рождения.

Дверь открыла Рита. Ойкнула и повисла у мужа на шее. Сквозь тонкий шелк халата Корнеев чувствовал тепло родного тела. Из комнаты выглянула Тамара и тут же исчезла, посчитав себя лишней в эту минуту.