Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

– Так что до завтра, Женя, – спокойно и холодно завершил разговор Мартынов.

– Всего хорошего.

Я швырнул трубку на рычаг. Меня душила злость.

– Допрыгался, идиот? – накинулся я на безмятежного Толика.

– Что? – изумился не ожидавший от меня подобного обхождения Толик.

– Сходил в газету, пропечатал про меня некролог?

– Какой некролог? – переспросил он, а лицо уже заливала предательская бледность.

– Но зачем?! Зачем?! Тебе же сорок лет! Сорок, а не пятнадцать!

– Я не понимаю…

Чтобы он лучше понимал, я ухватил его за рубашку и основательно встряхнул. Горохом посыпались на пол пуговицы. Я видел его глаза и разглядел в тех глазах животный страх. Чаще всего, наверное, пакостят люди, не обладающие богатым воображением. Потому что, если бы они заранее представили себе все те неприятности, которые обрушатся на их голову после разоблачения, они бы развлекались каким-либо другим способом. Не таким, за который наказывают.

– Некролог – твой. И мое фото с фломастерной кровью – тоже твоих рук дело. А мина фальшивая под днищем?! И это ты?!

Он не поторопился с ответом, и тогда я тряхнул его еще разок. У него даже зубы клацнули.

– Ну!

Он мог ничего не отвечать. Я все читал в его взгляде.

– Для чего? Ты мне мстил? За что?

Толик по-прежнему молчал, и я с силой его оттолкнул. Он опрокинулся на пол вместе со стулом, на котором сидел. Как мне хотелось сейчас его отделать! За подлость, за дурость. Кто-то заглянул в комнату.

– Закройте дверь! – закричал я.

Ударил ногой в дверь. Она захлопнулась с грохотом. Это меня отрезвило. Я сел в кресло.

– Не знаю, посадят ли тебя, но нервы помотают. Ты в неудачное время решил пошутить. Прокурорские работники злые, как цепные псы.

Толик поднялся с пола. В растерзанной рубашке он смотрелся жалко.

– Я знаю, что тебя ждет, – сказал я ему. – И меня это нисколько не радует. Поэтому я тебе скажу. Завтра сюда приедет человек из прокуратуры. Приедет, чтобы тебя забрать. И даже если ты здесь не появишься, они тебя вычислят. Домашний адрес, место работы – все это они будут знать уже завтра. Поэтому – уезжай.

Несоизмеримо было то, что он сделал, и то, что в результате сделают с ним. Так бывает несправедлив судебный приговор мальчишке, укравшему из погреба две банки консервированных огурцов.

– Да, это я, – сказал он, пряча глаза.

– Неужели? – дурашливо изумился я. – Ну кто бы мог подумать! Хорошо, что сказал. А то бы я мучился в неведении!

– Прости, – промямлил Толик.

– Да чего уж! – Я откровенно ерничал. – Свои люди. Ладно, вали отсюда. И чтобы я никогда в жизни тебя больше не видел.

– Мне некуда ехать.

– Вот это уж не моя забота. В крайнем случае, двигай в партизанскую деревню. У них там цены за постой смешные.

Он взялся за ручку двери.

– Но ты хоть скажешь – зачем? – не выдержал я.

– Посмотреть хотел. – Он взглянул мне в глаза, впервые за последние пять минут. – Как ты прореагируешь.

– Ну и как? Достойно?

– Нервничал, – буркнул Толик.

– Нервничал, – признал я. – А паспорт где взял?

– Какой паспорт?

– Который в редакции газеты предъявлял. Когда текст некролога подавал.

– Нашел. Давно. Лежал без пользы.

– И наконец сгодился. За паспорт-то тебя и хлопнут, дурашка. Мало не покажется.

Наутро приехали два человека. Оба в штатском, оба под два метра ростом и оба такие неулыбчивые, будто еще в далеком детстве кто-то нехороший очень сильно их чем-то расстроил и до сих пор они не могут прийти в себя.

Они позвонили мне от охраны, я заказал на них пропуска, но здесь случилась заминка. У них обоих оказалось при себе оружие, с оружием охрана не пропускала никого, и они, помявшись, разделились. Один остался снаружи, забрал у товарища пистолет, второй прошел в здание. Пищалка на входе все-таки сработала, и ему пришлось предъявлять упрятанные в карман наручники. Наручники пронести ему разрешили.

Двухметрового звали Николаем. Едва мы вошли в лифт, он выдернул из кармана фотоснимок и показал его мне:

– Это и есть тот самый человек?

На фото был Толик. Снимок, судя по всему, сделали с экрана телевизора. Быстро же обзавелись подручным материалом.

– Да, – подтвердил я.

– Он сейчас на месте?

– Еще не приходил.

Я очень надеялся, что и не придет.

– Как его фамилия?

– Вы имеете ордер на его арест и даже не знаете фамилию человека, которого арестовываете?

– Ордера нет, – флегматично ответил Николай. – И это не арест, а задержание.