Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

– Прямо – нет, но я догадалась. Это все из-за того ограбления в банке.

– Считают, что Шмыгов мог бы…

– Да. Он и Жихарев. Такая вот необычная связка.

– Почему необычная?

– Надо было знать их обоих. Очень разные. И я удивилась, когда поняла, что их связывают воедино.

– А Шмыгов – он кто?

– Бандит.

– Бандит?

– Да. Криминальный субъект. Говорят, он в какой-то преступной группировке. Из тех, знаешь, что дань с бизнесменов собирают. Милиция им когда-то занималась, но доказать ничего не смогли, отпустили.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Когда училась в институте.

– А Жихарев упоминал его фамилию?

Ольга невесело улыбнулась мне:

– Ты задаешь те же самые вопросы, которые задавал милиционер.

– Мне интересно. Я пытаюсь понять, действительно ли Жихарев был связан с этим Шмыговым.

– Константин никогда о нем не вспоминал.

– Но милиция почему-то на этого Шмыгова вышла.

– Вышла, – признала Ольга. – Но мне это кажется невозможным – чтобы они были заодно. Шмыгов – это откровенная шпана. Отбросы общества. Маргинал.

– Где он сейчас?

– Не знаю.

– Мне сказали, что на встрече выпускников его не было.

– Не было.

– А приглашали его?

– Приглашали всех.

– Может, до него приглашение не дошло?

Ольга лишь пожала плечами в ответ:

– Его, наверное, нет в Москве.

– Почему ты так решила?

– Его ведь не могут найти.

– Милиция?

– Да. Я так поняла, что они с ног сбились, его разыскивая.

– Они все-таки поссорились, – поведал Толик. – Те двое, что из Италии прилетели.

– «Цэрэушники»? – уточнил я.

– Да. Я звонил своему приятелю. Загоркин теперь с ним не разговаривает и руки при встрече не подает.

– Жаль.

– Почему?

– Потому что мы тому причиной. Это раз. И еще потому, что, когда сюжет с Загоркиным пойдет в эфир, хорошо бы ему поприсутствовать в нашей студии.

Мы всегда старались выдерживать такой порядок. Сначала сюжет с розыгрышем, а после короткое, на несколько минут, ток-шоу в студии с участниками событий.

– Хотя он придет, я думаю, – предположил я. – За участие в съемках ему положены деньги. Купит себе на те деньги телевизор. Японский, большой. И перестанет обижаться.

– А чего обижаться-то? – усмехнулся Толик. – Мы ничего не приукрасили и никого не принизили. Он вел себя так, как вел бы и без нашего розыгрыша.

Зазвонил телефон. Я снял трубку. Это был Мартынов.

– Женя, здравствуй, – сказал он. – Как жизнь?

– Как всегда.

– Молодец, держи хвост пистолетом. Я тут вчера сюжет твой смотрел. Про ядерный удар по Нью-Йорку. Смеялся до слез. Там еще офицер был смешной. Тот, что с партбилетом. Это артист твой, да?

– Конечно.

– А что-то я его на той фотографии не видел.

– На какой фотографии? – переспросил я, а у самого рука, сжимавшая телефонную трубку, даже взмокла, так мне вдруг стало нехорошо.

– Ну, ты мне давал, вспомни. Где вся ваша команда запечатлена.

– М-да, – промычал я неопределенно.

Толик сидел передо мной, беззаботно изучая прикрепленный к стене плакат.

– Значит, на фото его нет, но он из твоей команды? – продолжал Мартынов.

– М-да.

– Где он живет?

– А что такое?

Что такое, я уже и сам догадался. Но никак не мог в это поверить.

– Адрес его у тебя есть?

– Нет.

– А телефон?

– И телефона нет, – соврал я.

Ничего не подозревающий Толик был безмятежен.

– Как ты с ним при необходимости связываешься?

– Никак. Он сам приходит.

– А сегодня придет?

– Сегодня? М-м-м… У него отгул. Да в чем дело?

– Его узнала женщина. Та самая, из газеты. Смотрела вчера твою программу и признала красавца. Это он некролог в редакцию приносил.

Я все еще не мог поверить.

– Завтра к тебе подъедет от меня человек, – сказал Мартынов. – И как только этот твой артист появится, мой человек все сделает, как надо.

– А как надо? – грустно осведомился я, хотя уже испытал на собственной шкуре это «как надо».

– Он в курсе, – недобро засмеялся Мартынов.

Дело известное. Наденут наручники и увезут в прокуратуру. И начнется для Толика совсем другая жизнь.

– Только ты своему артисту ничего не говори, – предупредил Мартынов.

– Если это он, мы здесь сами во всем разберемся.

– А мы, значит, впустую носом землю рыли? – В голосе моего собеседника, казалось, не осталось и тени доброжелательности.

Механизм не должен работать вхолостую. Есть карательные органы – будут и те, кого эти органы должны карать.